— Доброе утро, — сказала она.
Гретель не ответила.
Чтобы избавиться от пристального взгляда девочки, Изабелла потянулась за расческой и увидела Ганзеля, который стоял с другой стороны кровати и разглядывал ее.
— Что вы здесь делаете?
— Принесли тебе завтрак, — ответила Гретель.
Изабелла повернулась, чтобы взглянуть на нее, и в это время Ганзель сказал:
— Мы надеемся, он тебе понравится.
И опять женщина вздрогнула.
— Почему бы вам не погулять? — предложила она.
Без единого слова, не обменявшись взглядами, дети вышли из дома.
На завтрак они сварили овсянку, а еще они набрали ягод и размешали вместе с кашей. В первый раз дети что‑то сделали для мачехи. Возможно, так они хотели извиниться за прошедшую ночь. И все же… все же кашу есть не хотелось.
Изабелла вывалила содержимое плошки на заднем дворе и в течение дня наблюдала, как вянет и умирает трава вокруг каши.
Она повторяла себе, что дети прожили в лесу всю свою жизнь. И уж наверняка отлично знали, какие ягоды пригодны для еды, а какие не стоит брать в рот.
Но не могла поверить, что они намеренно собирались причинить ей вред.
Тем вечером Зигфрид вернулся домой раньше детей. Изабелла сидела за столом и все помешивала и помешивала похлебку, чтобы та не перекипела и не пристала к горшку. Детей не было.
— Позови их, — попросила она супруга, не осмелившись признаться, что когда она их звала, они не откликнулись.
Зигфрид вышел во двор.
— Ганзель! Гретель! Обедать!
Но дети не появились.
Раздражение Изабеллы превратилось в тревогу. А что, если с детьми что‑то случилось? А что, если они не идут, потому что не могут? Потом она подумала, что случилось что‑то ужасное, а сразу за этим — что лучше, чтобы это ужасное все‑таки случилось, потому что она так накажет детей, как никогда раньше их никто не наказывал.
Изабелла вышла к воротам.
— Ганзель! Гретель! Немедленно домой!!!
Край неба из оранжевого стал розовым, потом серым, затем черным, а детей все не было.
Зигфрид взял лампу и пошел в лес, Изабелла видела, как свет мерцает между деревьями, пока ее муж спускается к речке. И слышала, как Зигфрид зовет детей. Он не вернулся, пока не осип окончательно.
— Ни одного следа, что они были у реки, — сипло прошептал он.
Вообще никаких следов нигде.
На ночь они оставили ставни открытыми, зажгли свечи в окнах, чтобы дети нашли дорогу домой, и не стали гасить огонь в очаге, чтобы согреть детей, когда те вернутся.
Но дети домой не пришли.
Изабелла громко заплакала и рассказала супругу, как не стала есть завтрак, приготовленный близнецами. А теперь они заблудились в лесу, замерзли, напуганы, голодны, а может быть, и вправду не знают, какие ягоды можно есть, а какие не следует брать в рот.
— Ну-ну, — сказал Зигфрид, похлопывая жену по спине. — Ну-ну.
На рассвете шестого дня близнецы домой не пришли.
— Одному нужно остаться в доме, — сказала Изабелла супругу, все еще надеясь, что дети могут сами найти дорогу домой. — Но я бы хотела пойти поискать их.
Сначала она пошла к реке, что текла возле дома. Но и днем не нашла следов, указывающих на то, что дети там плавали: ни ботинок, ни отпечатков ног в иле. Изабелла уходила все глубже и глубже в лес, звала и звала, молясь, чтобы голодные звери или разбойники с большой дороги не наткнулись на беззащитных детей.
Она не нашла даже намека, куда могли деться дети.
На ночь они опять оставили открытыми ставни, горящие свечи и огонь в очаге, и снова близнецы не вернулись.
На рассвете седьмого дня Изабелла опять вышла на поиски. На этот раз она пошла в противоположную сторону, к деревне. Здесь лес был не такой густой, чтобы в нем заблудиться, были видны дома, и отсюда проще простого было найти дорогу домой. И все‑таки Изабелла подумала, что можно заручиться помощью сельских жителей в поисках несчастных малюток.
Но первым делом она зашла в дом вдовы булочника, которая приходила жаловаться из‑за камней. Из кухонной трубы вился дым, а во дворе стояла большая печь для выпечки хлеба, и из ее трубы тоже шел дым. Изабелла постучала в дверь, чтобы спросить, не видела ли старая женщина детей.
Дверь открылась, и на пороге стояла Гретель, а за ней стоял Ганзель, оба молчали, только смотрели большими, немигающими глазами.
— Гретель! — вскричала Изабелла, — опускаясь на колени и обнимая девочку. — Ганзель!
Она потянулась к нему, но мальчик увернулся. Гретель тоже вырвалась.
Изабелла поднялась на ноги.
— Мы так беспокоились, — сказала она. — Должно быть, вы испугались, когда заблудились.
Испуганными они не выглядели. И ничего не сказали.