Утром воры разглядели тигра и бросились бежать со всех ног. А дорога тут шла узким оврагом, и тигр в нем застрял. Невдалеке пастух пас свое стадо. Тигр закричал, стал его звать на помощь. Пастух сперва не хотел идти, да тигр клялся, чем мог, что вреда ему не причинит, и наконец он подошел. Снял пастух с тигра мешок, и тигр освободился. Говорит пастуху:
— Сложи все эти деньги в корзину из листьев и неси домой. Если кто-нибудь спросит, что у тебя, скажи — это говядина, ты ее себе домой на ужин несешь. Только никогда не поминай имя Сумерки. Помянешь — я тебя съем в тот же день.
Сказал так тигр и в лес убежал, а пастух потащил домой корзинку с деньгами. Теперь он стал богачом и сам держал батраков. Так прошло много дней.
Раз жена пастуха говорит:
— Хочу пойти отца с матерью проведать. А он ей:
— Не ходи нынче. Ночь близко, на дворе сумерки.
А за домом стоял тигр и подслушивал. Услыхал он слово «сумерки», и гнев его охватил. Подождал, пока все уснули, забрался в дом и унес пастуха. Наутро тигр говорит пастуху:
— Теперь я тебя съем. Пастух говорит:
— Тебе лучше бы есть меня в подходящее время. Сейчас холодно, у меня мясо задеревенело, Подожди, пока я согреюсь на солнце и стану помягче. Тогда меня и съешь.
Тигр сел ждать, а пастух лег и уснул.
А дома жена пастуха, как увидела, что ее владыка куда-то пропал, всполошилась. Взяла она горшок, пробила в нем семь дырок, а в середину светильник поставила. На ноги надела браслетов побольше, взяла барабаны дхолки и мандар и вышла на улицу. Звон и гром от нее шел такой: джиг-джаг, буг-баг, джхумук-джхамак, титрихи-тинг-донха, тандак-латак. Так она пошла искать мужа.
Вот и пришла она туда, где были муж с тигром. Увидал ее тигр и спрашивает у пастуха, кто это такой. А тот отвечает:
— Это Сумерки.
Тигр перепугался и просит:
— Спрячь меня. Если спрячешь, я тебя не съем.
Тут жена говорит:
— Эй, пастух! Ты здесь тигров не видел случаем, чтоб сгодились на завтрак Сумеркам?
Пастух отвечает:
— Не знаю, попадется ли тебе хоть один.
— А что там на земле, возле тебя? — она спрашивает.
— Это куча тряпья.
— Ну-ка, ударь по ней камнем,— говорит она. Тигр говорит пастуху:
— Ударь меня. Осторожненько, но ударь.
Пастух начал легонько стукать тигра камнем по голове. А жена кричит:
— Бей сильней! Бей сильней!
Тигр говорит:
— Ударь чуть посильней.
Пастух ударил изо всех сил и убил тигра.
И пошли муж и жена домой со смехом и с песнями.
12. Заяц и сантал
Давным-давно, говорят, поспорил заяц с санталом. Заяц сантала одолеть не сумел, и сантал ему сказал:
— Теперь я тебя буду есть, всего тебя вместе с пометом.
С той поры и по нынешний день санталы едят заячий помет.
А случилось вот что. Шел раз сантал куда-то в гости. В одном месте вдоль дороги тянулся сбоку лесок, а там сидел заяц. Увидел заяц, как сантал на ходу рукой машет, и подумал: «Видать, не раньше, так позже она у него оторвется и упадет». Вот почему заяц побежал вслед за санталом. Сколько он ни бежал, рука все не отрывается. Тут сантал ненароком обернулся назад и заметил зайца. Остановился он с зайцем поговорить, и старый заяц поближе к нему подскакал. Стал ему сантал задавать вопросы. Спрашивает его:
— Слушай-ка, старый заяц, ты зачем за мной сзади скачешь?
Заяц ему про себя рассказал и говорит:
— Я за тобой следом иду.
— Зачем за мной следом идешь? — опять сантал спрашивает.
— А я так подумал,— отвечает заяц.— Рука у тебя скоро отвалится и упадет. Тогда я ее съем. Вот почему я так долго шел за тобой следом, ты ведь сам видел. Я уж совсем из сил выбился, а она все не отваливается.
Сантал ему говорит:
— Никчемный ты заяц, дурень невиданный, поди сядь под финиковой пальмой и жди, пока с нее листья свалятся. Как дождешься и принесешь мне, так и моя рука отвалится — сможешь ее съесть.
Старый заяц побежал и сел под финиковой пальмой. Кто его знает, на сколько у него терпенья хватило, только он не дождался, чтобы хоть один лист упал. Вернулся заяц к санталу и говорит:
— Не падают они, листья, с пальмы.
— Ну так запомни,— отвечает сантал.— Как с пальмы листья не падают, так и у меня рука никогда не отвалится. Вот когда я умру, рука моя сгниет и рассыплется. А для тебя я отныне вот что решил: как убьет тебя кто-нибудь из людей, он тебя съест — всего с потрохами и пометом. Так это навсегда и останется.