Но старше всех песчинка у его подножья.
Сад времени или камней?
Мешок, под очарованием увиденного и услышанного едва не забывший о барышах и биржах, банкротах и бандитах, банках и брокерах, чуть не завопил: «Вот оно!», но сдержался, стряхнул не приличествующие его статусу эмоции и перенесся в Древнюю страну кентавров.
Музы возвратились из страны Цветущей Сакуры в диковинных одеяниях и с невиданными прическами. Но что очень удивило мешок, были они торжественно задумчивыми, почти печальными. Так выглядят невесты в последний вечер перед свадьбой — грядущее исполнение мечты неминуемо приводит к потере чего-то столь милого сердцу, а именно чего не разобрать.
Мешок не стал требовать признания своей победы. А просто взял инициативу в свои руки:
— Готов к следующему испытанию. Скульпторы и художники всего мира жаждут благословения своей музы. Они считают себя людьми искусства, а не ремесленниками. И обижаются, что их покровителем является хромой кузнец.
— Ты намерен бросить вызов Гефесту? — Воскликнула Полигимния. — Да ведь твоя сущность — кусочки золота или серебра — его творение. Где и кем бы ты был, если бы не его мастерство?
Неожиданно Эрато заявила, что не желает устраивать дискуссию с презренным серым мешком и, в надежде на его скорое исчезновение, предложила новое задание:
— Многие украшают свои жилища различными картинами. Кое-кто обожает свои собственные портреты, некоторые развешивают их десятками на стенах. Влюбленные тоже хотят видеть лица своих избранниц и избранников всюду и заказывают картины и скульптуры, медальоны и камеи, гравюры и эстампы с их изображением до бесконечности. Но такие картины ценны только для нескольких десятков, реже сотен, и крайне редко тысяч людей.
— Есть великолепные картины с изображениями исторических событий, победоносных войн и величественных извержений вулканов, ужасных штормов и красивейших пейзажей. Многие собирают сотни и тысячи таких картин. Однако они не собирают их копии.
— Докажи обоснованность своих претензий на звание музы художников и скульпторов, создав картину, которую каждый житель Земли будет рад получить в свою собственность. Но главное — чтобы все радовались очередному новому экземпляру этой картины. Даже когда у них будут десятки, сотни, а может быть и тысячи этих картин они должны стремиться добыть их еще и еще.
Денежный Мешок не стал спорить и доказывать никчемность появления даже у самых ретивых почитателей Афродиты тысячи первой картины с ее изображением.
На какое-то мгновение у него зародилась крамольная мысль: «А стоит ли игра свеч? Так ли уж почетно стать членом этой команды вздорных бабенок?» Но тут в мозгу забрезжил способ выполнить задание Эрато. В конце концов, трезвый денежный расчет неминуемо должен победить любовную лирику. Тем более что Эрато — муза ЛЮБВИ. А ведь нет сильнее любви, чем ЛЮБОВЬ к ДЕНЬГАМ!
Денежный Мешок осмотрел свой внутренний мир. Вот оно! На некоторых монетах уже были портреты! Он хотел немедленно вернуться и триумфально объявить о своей победе. Но вовремя остановился:
— Эрато — муза любви, и ей сопутствует коварство!
Где изобилие измен и где царит обман,
Где вслед за взлетом к небесам
Падение неизбежно в бездну ада!
О, далеко не так она проста.
Нелегок будет путь к награде!
«Кажется, я попал под очарование этой музы и даже выдал образчик неуклюжей лирики, — размышлял мешок. — Поскольку любви ко мне она не испытывает, значит она рассчитывает, что я останусь на бобах.»
Действительно, далеко не все обитатели Земли пользовались монетами, тем более золотыми и серебряными. Некоторые для расчетов пользовались ракушками, другие — шкурками животных, третьи — камешками, совсем не обязательно драгоценными, четвертые — записями на папирусе или глиняных табличках.
Долго путешествовал Денежный Мешок по городам и странам, скользил во времени, перепрыгивая через столетья, пока не сотворил ДОЛЛАР!
Не сразу понял мешок, какое чудовище он выпустил из ящика Пандоры. Франкенштейн по сравнению с ДОЛЛАРОМ был куклой Барби.
Не было таких преступлений, на которые не решились бы люди ради приобретения ДОЛЛАРОВ с портретами совершенно чужого человека, о котором они ничего не знали, да и не хотели знать. Так же, как и имени художника, написавшего этот портрет. Чем больше портретов удавалось кому-либо собрать, тем более чудовищные поступки совершались, чтобы добыть следующие. Родители предавали детей, дети — родителей, брат готов был убить брата, верный друг оборачивался злейшим врагом. За десяток-другой портретов можно было заставить проделать неприятную работу. За тысячу — продавали честь и невинность. За миллионы — целые подразделения правоохранителей выполняли более качественно и эффективно то, что обычно поручалось бандитам и мошенникам. За миллиарды в рабство попадали целые народы!