– Мы есть лучшие силы Син-Ан, Великого Единства, Нашей Родины, Нашей Матери. Ее Защита и Опора.
– Мы неустанно совершенствуем свой разум, свою тэ, свое тело и более всего презираем лень, расхлябанность и слабость.
– Мы не сворачиваем с пути, если наша нога ступила на него. Свернувший с пути теряет свой цвет.
– Мы умираем храбро и гордо, если в этом есть польза Единству и Его Людям.
– Мы слушаемся нашего Офицера. Сопровождающий офицер – наш родитель в Младшем корпусе.
– Слово Сопровождающего офицера – наш Закон.
– Сопровождающий офицер, предавший Единство, будет убит нами.
– Слово Вышестоящего – Закон над Законом для нас.
– Вышестоящий, предавший Единство, будет убит нами.
– Члены Синедрионов (Тобины, Товуры, чиновники Дланей, чиновники Судов) – неприкосновенны для нас. Убийство члена Синедриона (Тобина, Товура, чиновника Дланей, чиновника Суда) карается смертью.
– Член Синедриона (Тобин, Товур, чиновник Длани, чиновник Суда), предавший Единство, будет убит нами. В случае ошибочного вердикта мы обязуемся прилюдно совершить ирн'тэйр (самоубийство), перерезав себе горло.
– Мы чтим наши семьи и являем собой образец благонадежности для них, преумножаем их честь и славу, защищаем их.
– Наши родители, братья и сестры, предавшие Единство, будут убиты нами. Наши возлюбленные и дети наших выводков, предавшие Единство, будут убиты нами.
– Мы чтим наших товарищей и являем собой образец безоговорочной верности. Жизнь товарища превыше жизни нашей.
– Наш товарищ, предавший Единство, будет убит нами.
– Мы чтим мирных граждан Единства и являем собой гарант их политической и общественной безопасности. Жизнь мирного гражданина превыше нашей жизни.
– Мирный гражданин, предавший Единство, будет убит нами.
– В случае ошибочного вердикта, повлекшего за собой убийство невиновного, мы обязуемся впоследствии прилюдно совершить ирн'тэйр, перерезав себе горло.
У Рина Краусса был странный взгляд. Ева отметила это не при знакомстве с ним, а позже, уже насмотревшись в глаза других алопогонных – офицеров, наставников, своих соучеников, старших курсантов. Глаза многих казались ледяными. У Краусса взгляд был пронзительно тяжелый, но… теплый. Несмотря на ярко-голубой цвет радужек.
На Веспе у Евы была любимый учитель, точнее, учительница, по словесности, – молодая ла Áлъя: худая, легкая и знавшая столько, что дух захватывало. Смешливая и добродушная, с зелеными глазами. Трудно было не любить ее. Этот странный человек никак не мог ее заменить. Так Ева думала, когда Краусс показывал ей комнату, куда еще не вернулись с каникул соседки. И когда в конце того же дня принес стопку книг.
– Ты наверняка не могла нормально учиться. На Медузе, говорят, почти все неграмотные.
– Я грамотная! – возразила Ева.
Он засмеялся, хоть и немного недоверчиво.
– Не сомневаюсь. Поэтому я принес книги. История и кое-что по естественным наукам. Коротко и ясно. Это скорее… для тех, кто хочет освежить знания.
– Я освежу, – пообещала Ева. – И сдам все экзамены. Я постараюсь.
– Постарайся. Просто не провались, тут не требуется ничего сверхъестественного, умение выслеживать и убивать оценят больше. Набери проходной балл, и этого будет достаточно.
Он вздохнул и потер висок. Ева опять обратила внимание на седину среди его густых и пышных черных волос. А еще одна прядь была красной. Девочка потупилась, подумав вдруг, как ему достанется, если все откроется, и тихо сказала:
– Я благодарю. Что вы со мной носитесь, хотя я и…
Мужчина потрепал ее по плечу.
– Не думай. Это в прошлом. У всех есть прошлое, его не надо стыдиться.
Теперь вздохнула Ева. Она чуть было не проболталась, что она веспианка. Но история-отмычка вышла лучше, чем она сама ожидала.
Сопровождающий офицер попрощался. Глядя на город, увитый светящимися цветами сикинарáи, она глубоко задумалась.
– Мы уважаем науку как двигатель прогресса Единства.
– Мы уважаем историю как сокровищницу мудрости Единства.