— Гм-м, если это правда, если он в самом деле таков, каким ты его рисуешь, тогда дело иное, — изрекла, подумав, черепаха, покачивая головой на длинной шее. — Однако, гм-м, что это я хотела тебе сказать? — Ага, уф-ф, как жарко! Даже не верится, гм-м: сколько лет живу, а о таком человеке еще не слыхала. Но может быть, может быть… Так тебе нужен для него щит?
— И меч, — напомнила газель.
— Гм-м, и меч, говоришь? И что это творится на этом свете, что творится! — бормотала старая черепаха. — Но уж так и быть, вот тебе чешуя с моего панциря. Надо будет тебе произнести заклинание:
И с этими словами черепаха исчезла в воде. Газель произнесла заклинание над чешуйками, и в ту же минуту увидела она лежащий на земле медный щит, а рядом — чудесный острый меч с рукояткой, усеянной рубинами.
Тогда газель подошла к белоснежному дикому коню, который пасся тут же, на лужайке над ручьем, и обратилась к нему:
— Мой брат! Не откажи в моей просьбе! Есть у Дарая, моего господина, прекрасные королевские одежды, драгоценные украшения, меч и щит, но нет у него скакуна, достойного такого султана. Ты очень красив, мой белогривый брат, самый могучий на свете владыка мог бы гордиться таким конем. Послужи моему господину.
Конь потряс своей буйной гривой, забил копытами, высекая искры из камней, и произнес:
— Еще никому из людей не удалось меня взнуздать. Но для тебя, дорогая сестра, я позволю надеть на себя узду. Необычный, должно быть, человек твой господин, если ты его так любишь. Пусть придет, я буду его ждать.
Тогда газель побежала в рощу, разбудила Дарая.
— Господин мой, — сказала она, — уже пора нам в дорогу. Там, под деревом, лежат твои одежды королевские, а на берегу ручья ждут тебя щит, меч и белогривый скакун. Отныне ты — султан Дарай.
И, минуту спустя, Дарай-нищий превратился в Дарая-султана. Вместо бедняка в лохмотьях перед газелью стоял прекрасный рыцарь в драгоценных одеждах, в мантии, расшитой золотом, со щитом на груди и с мечом в руке. А рядом с ним — белогривый скакун весело ржал, нетерпеливо перебирая своими стройными ногами.
— А теперь — в путь! — весело воскликнула газель. — Поедем ко двору могущественного султана Аравии. Я от твоего имени уже преподнесла ему подарок и просила для тебя руки его единственной дочери. Уже давно и султан, и его дочка выглядывают из окон своего дворца, чтобы поскорее собственными глазами узреть великого владыку, прославленного на весь свет султана Дарая.
Так говоря, она склонилась перед Дараем в низком поклоне.
— Ах, чуть было не забыла: открой-ка, господин, свою дорожную сумку с камнями. Нельзя же тебе появиться у твоего будущего свекра с пустыми руками!
Дарай развязал сумку — и глазам своим не поверил: один за другим стал он вынимать из сумки слитки чистого золота.
— О газель! — воскликнул он, садясь на коня. — Я не заслужил тех благодеяний, которыми ты меня осыпаешь! Чем же я отблагодарю тебя, дорогая подружка?
— О, ничего мне не надо, оставайся только всегда таким же добрым ко мне, каким ты был до сих пор, мой господин! Ну, в дорогу! Белогривый, лети за мной! За семью горами, за семью реками стоит дворец султана с сотней башен.
Как вихрь поскакал белогривый, а стройная газель мчалась впереди, от радости не чуя под собой земли.
На третий день они остановились у ворот столицы султана Аравии. Торжественно принял их султан в своем тронном зале, окруженный свитой визирей, вельмож и судей.
— Приветствую тебя, султан, — сказал владыка Аравин, — приветствую тебя, газель! Приветствую я вас в своем царстве, наши милые и долгожданные гости! Наверное царство твое, великий рыцарь, расположено в дальней стороне, если никто из нас о нем до сих пор ничего не слышал и никому из нас не посчастливилось его повидать.
Так сказал султан, ибо в сердце его закралось недоверие, когда он увидел Дарая на белогривом скакуне без многочисленной свиты, без богатых носильщиков с балдахинами, без карет, запряженных цугом лошадей. До сих пор ведь никто еще из султанского рода никогда не разъезжал вот так, в одиночку, по свету.