Они были спасены…
Последний Шанс
— Пожалуйста, постойте! Послушайте! Времени осталось совсем мало!
Он в отчаянии протягивал руки к проходящим мимо людям. Они шли мимо, так, будто его и не существовало вовсе. Он не винил их. Он понимал, что выглядит, мягко выражаясь, странно: растрёпанный, с горящими глазами, в странной, непохожей ни на кого, одежде. Для них он просто городской сумасшедший, которого накрыло обострение. Но они должны были знать!
Люди проходили мимо. Кто-то смотрел на него с нескрываемым презрением. Кто-то стыдливо прятал глаза. Кто-то смотрел с сочувствием.
Неужели они не понимают?! Не видят? Не слышат? Не чувствуют?
Да и откуда им? Когда-то, ведь, и он ничем не отличался от этих людей, и точно так же не обратил бы внимание на странного молодого человека в потёртой одежде, судорожно бормочущего что-то бессвязное и странное с навязчивом привкусом почти животного ужаса. Ведь, когда-то и он считал, что впереди вся жизнь, и будущее в его руках.
— Постойте! — он схватил проходящую мимо девушку за руку. — Скажите своим близким, друзьям и родным! Времени почти нет! Никакого “потом” не будет! Живите! Сделайте то, что для вас важно именно сейчас! Потому что другого шанса не будет! Жизнь может оборваться в любой момент! У всех нас! Ядерному взрыву плевать на все ваши мечты и чаяния! Цените то, что у Вас есть! Не откладывайте ничего! Потому что потом может быть только огненный шторм и смерть!
Девушка смотрела на него будто заворожённая. В её широко распахнутых тёмных глазах отчётливо читались испуг и непонимание.
— А ну, отвали! — удар в лицо опрокинул его на прогретый асфальт. Он застонал, обхватив лицо руками.
— Чтоб бомжара вонючий к моей девушке лез! — прозвучал злой мужской голос, — Протрезвей, урод! Пошли отсюда!
Он не выдержал: разрыдался. Разрыдался в голос, как ребёнок, от боли, ужаса, отчаяния и бессилия что-либо изменить.
Перед глазами проносилась его жизнь. Улыбка мамы. Перепачканные краской руки. Гордая улыбка отца. Запах малинового варенья в деревенском доме у бабушки. Мелодичный голос деда, звуки аккордеона. Тёплый вечер. Первые звёзды на глубокой синеве. Университет. Дерзкие мечты стать великим художником и нести в мир свет и красоту. Незабываемый взгляд синих глаз девушки, похитившей его сердце. Творчество и работа — мечта стать художником…
Тогда он тоже думал — всё потом, потом, успею.
А “потом” так и не случилось. Настал тот самый, страшный, день…
Солнце заливало улицы пьянящим теплом. Дул лёгкий, освежающий ветер. Люди спешили по своим делам. Он был беззаботен и полон счастья, хотя, тогда даже не подозревал об этом. Летняя нега оборвалась внезапно. Раскололась от воя сирены. Страшного, пронзительного, протяжного.
А потом был яркий свет. Режущий глаза. Жгучий. И ещё — что он успел уловить, — набухающий огненный гриб в поднебесье.
Всё…конец…
А, ведь, он так и не успел зайти к родителям. Не сказал девушке, что любит её. Не встретился с другом, как обещал — всё переносил встречу. Не зашёл проведать старенькую тётку, хотя уже давно собирался. И где-то в пыльном углу квартиры лежала картина — недовершённый труд, очень ему важный, но завершение которого он всё откладывал. Всё думал, потом, ещё придёт время…
И оно пришло… Безжалостно перечёркивая его жизнь и обрывая все нити.
Если бы он знал раньше!
Очнулся он посреди улицы.
Был тёплый, летний день. Солнце разбрызгивало блики по витринам магазинов, смеялось отблесками света и ласкового тепла. Дул тёплый, солнечный ветер, развевающий лёгкие платьица девушек, невидимыми ладошками гладя разгорячённую кожу, будто успокаивая. Шумела липовая аллея. Шумел город вокруг. И люди, занятые своими мыслями и заботами, своими огорчениями, неудачами, победами и счастьем. Они не знали… И каждый из них думал, что всё ещё впереди.
Отчаяние, безумная надежда и возбуждение охватили его. Надо предупредить всех! Надо дать знать! Рассказать о том, что видел он! Может, им будет не так горько, как ему тогда! А, может быть, он даст нужный импульс, который разойдётся по пространству-времени, и люди изменятся, страшное будущее удастся отменить и изменить! Так он и начал свою горячую проповедь, взывая к прохожим. Люди! Одумайтесь! Жизнь — не черновик и не зарисовка в блокноте! Никакого “потом” не будет! Живите сейчас, не откладывайте жизнь до лучших времён!
Но его не слушали. Кто-то откровенно крутил пальцем у виска. Кто-то смотрел с жалостью. Они не понимали…не слышали и не хотели слышать…