За стеной по-прежнему бушевала буря. Следопыт с досадой пнул кусок отколовшейся плитки и плюхнулся на пол рядом с Чижом.
— Видно, застряли мы тут, — голос сталкера звучал глухо из-за противогаза. — Чё тут с фоном? Проверь ещё раз?
Чиж глянул на счётчик Гейгера.
— В порядке.
— Уххххх, — Следопыт снял противогаз. Поставленный на пол фонарик осветил худое лицо с благородными чертами и орлиным носом, точёное, иссеченное морщинами. — Упарился.
Чиж последовал примеру товарища. Почувствовать прохладу на лице, пусть и отдающую пылью и горечью, было истинным наслаждением.
— Ну, — нарушил молчание Следопыт, — расскажи что в последней книге вычитал.
Эта самая последняя книга была подарком на "днюху" Чижу от Следопыта. Как говаривал Следопыт, не каждому дано так долго выдержать его "пробежки", да ещё и ворчание, а Чиж держался молодцом. Но, Чиж-то знал, что старому сталкеру, на самом деле, очень не хватало человеческого общения. Семьи… А это понимание делало подарок вдвойне ценным.
И Чиж прочитал, что запомнилось:
Перепутал карты я пасьянса,
Ключ иссяк, и русло пусто ныне.
Взор пленён садами Иль-де-Франса,
А душа тоскует по пустыне.
Бродит осень парками Версаля,
Вся закатным заревом объята…
Мне же снятся рыцари Грааля
На скалах суровых Монсальвата.
Мне, Париж, желанна и знакома
Власть забвенья, хмель твоей отравы!
Ах! В душе — пустыня Меганома,
Зной, и камни, и сухие травы…
— Ого, Волошин?
— Угу…
— Я тоже его любил очень. Особенно одну его поэму…как же ее? Вот, склероз! Ну, ту, где он историю человечества осмысливает…
— Путями Каина? Трагедия материальной культуры?
— Во-во! Она самая! Как раз в ней он и предупреждал, что бездумный прогресс нас и погубит…все наши навороты и примочки, в конце-концов нас и уничтожат, если мы не преодолеем свои же страстишки, жадность и жажду власти…
Повисло молчание. Было слышно, как ревёт ветер, точно толпа голодных дикарей. И Чиж, вдруг, поймал себя на том, испытывает какое-то извращённое ощущение тишины и покоя. То, что можно было бы даже назвать уютом. Как будто сын ненастным вечером, сидит на теплой кухне с отцом и беседует о том, о сем.
А Следопыт, тем временем, продолжал.
— И, ведь, как в воду глядел! Чиж, вот, сам подумай, ну чего нам не хватало? Почти все болезни лечили, жратвы на всех хватало, жили в тепле со всеми удобствами. И машины все за нас делали. И в космос мы летали! А теперь что? Жмемся по бункерам да подыхаем от болезней, голода и радиации!
— Может, именно потому, что слишком уж безопасно жили? Или кто-то решил, что ему больше всех нужно?
Следопыт замолчал, задумчиво пожал плечами:
— Хрен его знает…
— А как думаешь, можно ли все возродить?
Следопыт бросил на Чижа быстрый взгляд. Хотел было что-то проворчать, да, видимо, смягчился и передумал.
— Может, и можно, — он снова пожал плечами. — Да нужно ли? Где гарантии, что мы снова не скатимся в мясорубки войн, как только восстановимся? Вот, сейчас никто не помнит, из-за чего Последняя война началась. Что нам надо было делить? Кто кому и чем насолил? Не проще ли было вместе все порешать? И не пытаться спихнуть ближнего своего с обламывающегося сука? Ты правильно сказал: кто-то решил, что он круче всех, и ему больше всех надо. А остальные перебьются.
Старый сталкер помолчал. И добавил:
— Думаешь хоть что-то поменялось?
Чиж задумался:
— Может, всё-таки, поменялось?
Сталкер понимающе усмехнулся:
— Ну, да, конечно, хочется верить, ага, — несмотря на улыбку, глаза Следопыта были злы и печальны, — Мне тоже! Мне тоже, парень.
Он снова замолчал, будто бы погрузившись в воспоминания.
— Только, что мы с тобой реально видели? — в голосе сталкера звучал металл и разочарование. — Видели, что даже сейчас мы готовы вцепиться друг другу в глотки. Сталкеры на поверхности гибнут, но не из-за того, что радиации хлебнули, или ещё какой заразы. Не из-за того, что шею себе в темноте случайно свернули, или напоролись на оставшийся с войны подарок, нет. Сталкеры гибнут от пуль, гранат и ножей своих же коллег, только из другого бункера. И все это из-за лишней банки тушёнки, или пачки аспирина. Все как раньше, только масштаб другой. Казалось бы, ну все в жопе. Ну объединили бы силы, помогали бы друг другу вылезать из этого дерьма. Так нет же, продолжаем грызть друг другу глотки, скакать на граблях, раз за разом расшибая себе лобешник.