— Это будет непросто… — сказал папа.
— Для тебя. Но не для меня. Я знаю Гринграсса и знаю, что он далеко не так безгрешен, как пытается показать. К тому же, он неглуп и не станет рисковать положением в обществе, ни своим, ни своей дочери.
— Надеюсь, что ты прав.
— И правильно делаешь. А теперь иди, мне нужно написать кое–кому. Мы еще поговорим. Позже. Не забудь снять чары. — Папа не возражал, он молча пошел к двери, но дедушка окликнул его: — Да, верни Скорпиусу домовика.
— Но она же…
— Верни, — медленно повторил дедушка. – Я сам с ней разберусь. Потом.
— Ну, если ты так настаиваешь, — папа вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь.
Скорпиус улыбнулся. Ну вот, значит ему не придется ни о чем просить. Мабби ему и так вернут. Теперь бы еще дождаться, когда дедушка напишет свое письмо и уйдет. Но ждать не пришлось. Штора рванулась в сторону, а дедушка, откладывая в сторону палочку, позвал:
— Спускайся, Скорпиус. Подоконники не самое удобное место для сидения. А шторы – очень ненадежное прикрытие. Кровать была удачнее.
— Но здесь нет к–кровати, — вместо того, чтобы спуститься, Скорпиус вжался в окно еще сильнее. Он не представлял, что теперь делать. Получалось, что дедушка все это время знал, что он здесь, и продолжал говорить. И вместо того, чтобы сразу его прогнать, заставил уйти папу. Зачем? Чтобы самому… разобраться?
— Верно. Но здесь есть стол и шкаф, — дедушка почему‑то его не ругал, и это было очень хорошо. Может, если его отвлечь, он вообще забудет? Мысль была интересная, и Скорпиус с азартом включился в игру.
— Под столом меня было бы видно. Особенно если бы папа отодвинул стул.
— А шкаф?
— Ну… шкаф он мог бы открыть, чтобы достать что‑нибудь.
— А штору он мог бы отдернуть, — дедушка приподнял бровь и, кажется, с интересом ждал ответа.
— Он не отдергивает шторы. Они всегда так висят.
— Что ж, должен признать, что ты прав. Место не такое уж плохое. Но ты допустил одну ошибку. Знаешь, какую?
Скорпиус задумался и, кажется, понял.
— Да, я дернул штору, и ты заметил.
— Верно. А еще тебе было интересно, и ты высунул оттуда свой любопытный нос.
— Папа слишком тихо говорил, — Скорпиус вздохнул, — и мне захотелось посмотреть.
— Это я понял. Так вот запомни, Скорпиус, лучше многое услышать и остаться незамеченным, чем увидеть и быть обнаруженным. Если бы папа тебя заметил, как думаешь, он бы обрадовался?
— Конечно, нет! – Скорпиус фыркнул и зажал себе рот, но все равно было очень смешно представлять радостного папу, обнаружившего его за шторой.
— А если бы это был не папа, а совсем незнакомый человек?
— Ну… он бы тоже не обрадовался. Наверное.
— И поэтому, Скорпиус, прежде чем подслушивать, ты должен кое‑что понять. Во–первых, насколько важно для тебя то, что ты хочешь услышать, во–вторых, есть ли возможность спрятаться так, чтобы тебя не нашли, и в–третьих, что ты будешь делать, если тебя все‑таки найдут.
— Не знаю, — честно ответил Скорпиус. Он и правда не знал, потому что у него не было времени об этом подумать. Сначала он торопился спрятаться, а потом они уже разговаривали, и некогда было отвлекаться.
— Считай это домашним заданием. Подумай, как следует, и завтра мне ответишь. А теперь иди к себе, мне действительно нужно написать письмо одному знакомому.
— Спокойно ночи, — сказал Скорпиус уже на пороге. – И, дедушка Люциус… спасибо за Мабби.
— Нет, Скорпиус, это очень длинно. Зови меня просто… Люциус. Спокойной ночи.
Глава 5
Наверное, как раз после того домашнего задания и началась для Скорпиуса совсем новая жизнь. Хотя, может, она началась уже тогда, когда папа вбежал в гостиную и сообщил, что дедушка возвращается. Эта жизнь была очень интересной, и Скорпиус не променял бы ее даже на метлу, которую папа все никак ему не покупал. Хотя метла у него все равно появилась, даже раньше, чем он мог надеяться. Конечно, благодаря дедушке. А еще у Скорпиуса появились новые тайны. Иногда маленькие и незначительные, иногда большие и важные, потому что каждый разговор с Люциусом тоже по–своему был тайной, конечно, если они разговаривали вдвоем.
Например, Скорпиус был уверен, что ни папа, ни мама, ни бабушка, ни тем более мистер фон Штайн, никогда не рассказали бы ему, что такое Азкабан. А Люциус рассказал. Правда, не сразу, а почти через два года. Это было страшное место для страшных и опасных людей. Для тех, кто когда‑то служил Темному Лорду, тому самому злому волшебнику, которого победил Гарри Поттер. Хотя не только для них, еще для тех, кто совершал другие преступления: убивал, заставлял убивать кого‑то вместо себя или применял запрещенные заклинания. Люциус провел там целых пятнадцать лет и каждый год подавал прошение об освобождении на имя министра и главы аврората. И только когда главой стал Гарри Поттер, это прошение подписали. Потому что Гарри Поттер знает, что Люциус был на стороне Темного Лорда, чтобы спасти бабушку и папу, иначе бы их убили.