Умолк Сверчок, умолк и дедушка. А немного погодя, Сверчок застрекотал новую сказку. О ком? Для кого? О всех и для всех, кто любит послушать, кто умеет понимать язык трав, насекомых и животных.
Маленькая ложь и большая беда
(по мотивам африканской народной сказки)
ахнув рукой, Сережа нечаянно столкнул сахарницу с буфета. Звякнув, она ударилась о пол, осколки стекла и белые кирпичики сахара разлетелись во все стороны.
Ребята оцепенели.
— Что же теперь будет? — шепотом произнес Сережа.
Костя испуганно заморгал ресницами.
— Вот что, — сказал вдруг Сережа, — не сознаваться! Не видали — не знаем! Если кто проболтается — держись тогда!
— Тише ты! — шикнул на него Николка. — Кажется, дедушка дома…
— Давай соберем все и положим, — сказал Сережа, — вроде так и…
— Ах, окаянные! — застыв в дверях, бабушка Василиса всплеснула руками. Повернув голову, она сердито крикнула в направлении комнаты деда:
— А иди-ка сюда, потатчик!
Дед Матвей вошел в переднюю.
— Допотакался, допотворствовался, — ворчала бабушка, на корточках подбирая с полу осколки стекла и сахар. «Пусть в избе играют! Холодно, вишь, на улице»… Вот и доигрались! Сначала сахарницу, потом зеркало, потом стулья, буфет… Им только отпусти вожжи…
Дед Матвей нагнулся, поднял с полу осколок сахарницы, посмотрел на неподвижных ребят.
— Чья это работа? — густым баском, строгим и требовательным, спросил он. — Твоя, Николка?
— Вот всегда так, — с нарочитой слезливостью в голосе проговорил Николка. — Что бы ни случилось. — все виноват…
— Значит, ты, Костя?
— Я не видел.
— Может быть, ты, Сергей?
Сережа, густо краснея, отрицательно покачал головой.
— Выходит: соседи, — не унимался дед.
— Откуда нам знать? — пожал плечами Николка и отвернулся. — Мы играли, ничего не видели. Может, кошка свалила…
— Вот точно также когда-то давно-давно, когда Земля еще молодая была, случилась одна маленькая история в Африке… Да что же вы стоите? — говорит дедушка Матвей ребятам. — Присаживайтесь. Наигрались, отдохните теперь!
Ребята молча сели.
Так вот, случилась история… И история-то совсем пустяковая, а весь мир пострадал, и по сегодня страдает. Было тогда такое время, когда одной семьей жили и слон с муравьем, и кот с мышкой, и собака с кошкой, и вода с огнем, и огонь с палкой. Ни ссор никаких, ни драк между ними не было. У дикого кабана был в то время длинный и пушистый хвост. И жил тогда забытый теперь зверь Потомак. Я же говорю, что это так давно случилось, что, кроме меня и одного негра-старика в Африке, все об этом перезабыли.
Так вот. Однажды наелся Кабан, завалился на нору Потомака и заснул. А уж если Кабан заснул, то тут хоть из пушек пали — не услышит.
«Камень, наверное, свалился, — подумал Потомак, зубастый, как крыса, и с виду почти на нее похожий. — Боковой ход рыть надо».
Рыл, рыл и вдруг на что-то наткнулся.
«Корень, видно», — подумал Потомак и перегрыз его. Вылез наружу и обомлел. Не корень то был — хвост Кабана.
— Что же теперь с тобой будет? — спросил Потомака Слон. Он рядом стоял и все видел. — Эй, дядя, вставай! — толкнул он хоботом Кабана. — Хвост проспал!
Вскочил Кабан, заморгал на Потомака глазками:
— Ты, зубастый, хвост мне отгрыз?
Юркнул перепуганный Потомак под куст, затаился. А Кабан перебинтовал огрызок хвоста пальмовым листом и пошел к судье Бабуину с жалобой. Обезьяна Бабуин тогда на двух ногах как человек ходила и самой мудрой считалась. А Потомак выскочил из-за куста — и к Слону.
— Ты самый большой и самый сильный. Но если ты не подговоришь всех, чтобы друг на друга на суде наговаривали, — держись тогда. Не только хвост, и хобот, но и уши тебе отгрызу. А подговоришь — Бабуин никогда не найдет виноватого.
Хоть и огромный был Слон, хоть и сильный, а испугался угрозы: от Потомака всего ожидать было можно. Зашел он к Мышке, Коту, к Собаке, Палке, Огню, Воде, к Муравью. Научил всех, как на суде говорить.
А Кабан тем временем к Бабуину пришел.
— Накажи, — говорит он, — Потомака зубастого. Всей красоты меня лишил…
— Хорошо, — отвечает Бабуин, — позовите сюда Потомака.
Позвали Потомака, Бабуин спрашивает его:
— Твоя работа?
— Нет, — солгал Потомак: уж очень он боялся наказания.