– Не знаю точно, – говорит, думая над картами, Знай. – Бубового вам что ли спустить?
– Бубовым нас сразу не взять, – говорит в ответ солдат. – Нет, у нас времени определённо неистощимый запас. Мы в серьёзных делах временем не граничились.
Играют дальше. Третий, четвёртый, пятый день свободно сидят. Игра ровно идёт. Вот на шестой день будто хлопнула где за тридевять земель входная дверь.
– Жёнушка, посмотри! – говорит дракон, не отрываясь от карт. – Кому там на земле не жилось?
А в двери горницы уж Горе идёт.
И с порога с ехидною спрашивает: – Ну как? Доигрался солдат?!
– Погоди, – отвечает солдат. – Вишь к рукам карта идёт как раз!..
И на Горе своё даже не оборачивается вовсе совсем. Поприсело Горе с обиды-то…
– А вы не задержались тут часом, ребятушки? – от обиды Горе и спрашивает. – Я вас пять лет, шестой жду не дождусь, а вы здесь ловко устроились! Кто зной будет добывать?
– Тётенька, не шуми! – говорит дракон-Зной. – Я добуду зноя тебе – не унесёшь. Сейчас вот только в карты доиграем, и я тебе голову откушу. Готовься пока.
– В пыль сотру… – объявило вслух Горе.
– Нет, – говорит, глядя в карты, солдат своему Горю. – Обижать никого кроме меня не сметь, пока при мне. И голову никому кусать незачем… Это Горе моё, – пояснил дракон-Зною солдат. – Заждалось там наверху, поди, хоть и само нас на глубину и отправило.
– Понятно, – говорит дракон. – Тогда дальше играем.
А только не идёт дальше игра. Хоть Горе и ждёт в стороне и в дело лезть не мешается, а общий беспокой пошёл, и игра в день свернулась на нет. Остался в убытке дракон на седьмой день.
– Что ж, – говорит, – с меня три зноя ведра. Жаль, конечно, что не пришлось заручиться ни одним из добрых товарищей. Ну да вот вам поверх зноя ещё слово моё: как нужен стану, повторите его раза три против ветра – я и явлюсь, на помощь или в карты переброситься разок-другой.
– У нас вёдер нет, – говорит Знай. – Не пособишь?
– Это не забота, – отвечает Зной. – Вы из колодца выбирайтесь спокойно, а зной вас наверху будет ждать и в вёдрах и всё как положено.
Поблагодарили дракон-Зноя солдат и Знай, попрощались с доброй старушкой Засухой, забрали Горе и пошли возвращаться наверх.
Возвращаются наверх – всё по правилам. Ведра со зноем стоят, полнёхоньки, не прикоснёшься – жаром пылают. Три. Вот Горе и говорит солдату с тоски:
– Ну и чего ты припёр их мне? И так кругом сплошная пустыня от жары, а он ещё зноя полно натащил!
– Ты, – отвечает солдат, – степь-матушку с пустыней путай не совсем! Нужен зной, не нужен – дело третье. Пригодится, может быть, не горюй! А только я одно дело серьёзное по уговору у себя с плеч снимаю. Добыли мы с Знаем зной. Далее думай задание! Куда будем идти?
– Ничего! – отвечает Горе. – Доигрался ты, солдат. Вконец мои силы извёл и терпение. Поперва жалко было, думалось человек вот порядочный, а теперь всё! Нет в тебе ни на грамм уважения к Горю своему, так и получай!
– Есть получать! – отвечает солдат. – Не горячись лишь поперва, с уважением у нас ко всем в порядке полном. Поясняй задание!
– А всё! Смерть тебе с товарищем – вот и всё задание! – пояснило Горе и накрыло солдата со Знаем на этот раз уж полностью.
Деваться некуда, так и погибли и солдат и Знай с ним за компанию…
Вот идут они полностью убитые Горем по тому свету и думают в унисон «Ничего себе!». Действительно – ситуация не из рядовых. Потому как – тот свет. Долго идут, на прежнем свете устали бы уже совсем и ноги бы отвалились – так долго.
– Знай, а чего это мы идём с тобой, когда на том свете положено лететь? – спрашивает солдат.
– На небо? – уточнил Знай.
– Хоть и на небо, – подтверждает солдат. – Или там в тар-тарары. Но, по-моему, лететь положено. А мы идём и идём, как неприкаянные.
– Так полетели, – говорит Знай и взлетел. Солдат за ним.
Смотрят – кругом благодать Божия, вниз далеко видно, чуть не за горизонт. Красота. И небо вокруг прозрачное на великое множество вёрст.
– О, а это там кто? – заметил Знай в стороне. – Смотри, совсем хорошо летим. Это же Летун с нами собрался на небеса!
– Точно, – говорит солдат. – Только чего ж это он не по своему обыкновению на аппарате каком, а как и мы – босиком летит?
– Доигрался, вот и летит, – пояснил Знай. – Должно с саженями при приземлении перебрал.
А тут подлетает к ним Летун и говорит:
– Получилось, наконец!
А сам аж сияет весь от радости и счастия на лице.
– Спору нет! – подтвердил его гипотезу Знай. – Даже, кажется, немного с лишком малым получилось.
– С каким лишком? – озаботился Летун.
– Мы на свете уже не на том, – пояснил ему расстановку сил солдат. Летун и сник.
– Жаль, – говорит. – Жаль. Совсем показалось впоймал науку за хвост. Лады, не впервой! Будем дальше значит думать…
И стал обыденно молчалив, как немая рыба, когда рот занят водой. Дальше летят.
Вот стало небо совсем близко. Стоят на небе ворота огромные, а при них ангел строгий.
– Так, – говорит. – Прибыла пресвятая троица! Вы, ребята, не в ту сторону прилетели! Вам как раз наоборот – прямо вниз. Летун – долетался, Знай – доузнавался, солдат – довоевался. Так что в рай погодите пока соваться! В ад идите!
- А там возьмут? – уточнил солдат. – Или тоже одна бюрократия?
– Там возьмут… – успокоил ангел уверенно, потому как точно не знал. – Там без пропусков – запросто.
– Ага! – понял солдат, и тут ангел строгий как выпишет им вниз грозовую пропускную, из молний разящих – так на молниях в самую пеклу все трое и въехали.
Да быстро так, что и удовольствия распробовать не успели толком. Глядь, а уж сидят все по трём большим кипящим котлам.
– Первое дело! – говорит солдат, пообыкшись немного, да пооглядевшись по сторонам. – Спору нет – уваженье к гостям это, так понимаю, когда дело с баньки парной начинается!
– Только черти в глазах мельтешат, – говорит Знай. – Думать о смысле мешают.
Смотрят, а Летун уже мастерит чего-то в своём кипятильном устройстве!
– Ерунда, – говорит. – Рано или поздно взлетим…
А сам над каким-то винтом пыжится.
– Для чего? – солдат спрашивает. – Там же нас не берут, в небе том…
– А так, – отвечает Летун. – Для чего-нибудь… В небе раз не берут – полетим выше неба…
И стронул винта.
– Чтоб раньше времени только не взлететь, – заинтересовался его делом солдат. – Смотри, там штуцер левый. Чтоб не полоснул.
– Не полоснёт, – говорит Знай. – Здесь раньше времени не взлетишь. Здесь вообще со временем напряг, то ли есть оно, то ли нет, вовсе не поймёшь…
Ну и искушения, конечно, пошли разные. Чтоб окончательно души попавшиеся сгубить. Летуну золотых гаек-болтов вокруг котла черти лопатами насыпали, Знаю листов насквозь буквенных и вокруг котла и в котёл накидали, а солдата стали ведьмами о рогах и хвостах соблазнять.
Летун сразу внимания не дал на материал, а как крутить стал, так к чёрту и обратился близпробегавшему:
– Уважаемый, у вас что – с железом здесь большой недобор, что вы с такого дерьма гайки делаете? На раз ведь резьбу посорвёт при первом серьёзном уклоне!..
– Много ты при жизни понимал, уклонист! – обиделся чёрт. – У нас тут всего есть надо чего, а тебя наказано было искушать золотыми гайками – значит золотыми. Жалобщик нашёлся. Люди за такую гайку жизни кладут и спину гнут, а он дерьмом обзывается. Смотри лучше внимательней, чего у тебя там в руках!
И дальше помчался куда-то в серую даль. Озаботился поперва конечно Летун, а потом, сказавши «и не на таком вашем золоте мы летали…», взялся на гайках резьбу на более крупную перебивать.
Знай тоже доволен.
– Никогда, – говорит, – и подумать не мог, какие славные пресса мёртвому припарки даёт!
Обложился листами буквенными, как пень на болоте, и сидит в полный рост. Только смотрит куда-то, как видит что.