- Расскажи еще, - вздохнул королевич, - хотя бы немножечко..
- Ну, хорошо. Мне и самому вдруг захотелось поговорить. Даже устройство управления города так необыкновенно, что нельзя о нем не вспомнить. Правители города - люди странные, непостоянные, и обязанности их, кажется, им вполне под стать. В новогоднюю ночь, и только на эту ночь, самый лучший сказочник города поднимается в Дорожную Башню, в огромный Зал Указов. Он садится там за единственный стол на единственный в зале стул и всю ночь при свечах записывает самую любимую, самую лучшую свою историю в большую Книгу Странствий. Это и есть единственный Указ, которой правитель преподносит Городу. Говорят, что сама Фея Странствий, покровительница города, меняет свечи и приносит сказочнику чернила. А когда поставлена последняя точка, и просохнут чернила, Сказочник встает и уходит из Зала Указов навсегда. Уж не знаю, каким образом. но записанные сказки как-то потихоньку и все сильнее начинают изменять и сам Город, и его людей. Стоило появиться в Книге Указов сказке о Золушке - и бедные кухонные девчонки из таверен, замарашки с окраины, одна за другой обнаружили, они - принцессы. Никто этому не удивился, обычное дело.
Говорят, что после сказки о Синдбаде-мореходе, в Морском квартале целый год рождались только мальчики, а когда выросли, все стали капитанами. Помню, в год Снежной Королевы зима была особенно вьюжной и снежной, а жители пробирались по городу на лыжах и санках. Зато в домах вошло в моду выращивать розы к рождеству. В год Бременских музыкантов город пел и плясал как никогда! Уличных музыкантов было столько, что пройти по главной площади было не легче, чем через целый играющий симфонический оркестр...
- Подожди, подожди, Тулбукун! Как же так! Разве можно стать правителем только на одну ночь? - воскликнул юный королевич.
- Видишь ли, в Городе считают, что власть приносит человеку множество страданий. Кто же решится мучить человека дольше? А между тем, согласись со мной, сказочники и так отдают горожанам лучшее, что у них есть, самое любимое...
- Ну, хорошо, но кто же тогда выбирает этого лучшего Сказочника в году?
- О! Это вопрос настоящего королевича! Дело в том, что никто, никто не выбирает. Просто в башню под силу взойти только тому, чью сказку теперь больше любят жители. И все.
- Так легко?
- А разве любить легко?
Тут они замолчали и молчали долго. Разноцветные фонарики в королевском саду становились все ярче, и часы пробили полночь, когда Тулбукун снова заговорил:
- Да мало ли странностей случается в Городе Семи Башен... В молодости я любил ходить в порт, особенно летними вечерами. Было замечательно смотреть на притихшие корабли, идти между веселыми и шумными компаниями моряков, видеть, как встречаются влюбленные, поболтать с рыбаками. Однажды в обычный теплый вечер я сидел на камне и смотрел в море. И море, и причалы сияли огнями как новогодняя елка, над берегом спустилась полная луна, словом, я не мог оторваться от этого великолепия и просто смотрел, не думая ни о чем.. Но вдруг... От самого дальнего судна отчалила темная шлюпка, мелькнули длинными тенями весла, и лодка помчалась прямо на меня. Клянусь тебе, мой мальчик! Все, до того сверкающие огни, внезапно померкли и ярко, ярко, как облитые солнцем, вспыхнули борта, нос и корма, даже уключины странной шлюпки. Она подлетела еще ближе и до меня донесся голос, молодой и сильный. Чуть печально он позвал: "Мария!"… И все. Огни, освещавшие шлюпку, тотчас потускнели и пропали. Была ли то игра света и тени, игра ли моего воображения или что-то, куда более могущественное, не знаю. Но единственную женщину, которую я любил всю жизнь, я встретил на следующее утро. И ее звали Мария. Ты не заскучал ли мой мальчик?
- Нет, - встрепенулся, как ото сна, юный королевич. - Я все слушал и все слышал, Тулбукун!
- Теперь уже поздно, Маленький Сан. Приходи завтра за своей первой сказкой, а я стану тебя ждать в саду, на этой же скамье.
И на следующий день в синих сумерках пришла пора первой сказки.
В Дорожном квартале Города стоял когда-то белый домик зеленщика. В нем жила девушка-сирота, звали ее Элиза. От родителей остались ей несколько грядок зелени, да умелые руки. Элиза продавала на Торговой площади петрушку и салат, укроп, сельдерей и тмин, а под окошком у нее росли цветы, но не простые розы или ромашки. У Элизы были самые редкие и диковинные цветы. Купцы, часто навещавшие Город, знали веселую зеленщицу и привозили приветливой девушке немного семян приглянувшихся в дальних странах цветов. Из темных лесов и холодной тундры, степей и горных долин, - каких только запахов и красок здесь не было!
Однажды вечером, Элиза с товарками возвращалась домой. Было поздно, город уже засыпал... Вдруг, в глубине притихшей улицы сначала цокнули, потом застучали копыта, и в вечерних сумерках показался всадник. Весь в синем и на синем коне, он летел вдогонку за девушками, вот уже нагнал, они кинулись в стороны, а конь взвился и ударил копытами да так, что трава брызнула из щелей мостовой. Всадник крикнул: "Эй!", и вмиг исчез в темноте. Пока перепуганные приятельницы рассказывали наперебой, что увидала каждая, и какие быстрые синие глаза у шального всадника, Элиза заметила - что-то темнеет на мостовой, там, где всадник бросился вскачь. Она нагнулась и подняла темнозеленый стебелек с резной коробочкой семян. Она тут же раскрыла коробочку - "Ой, да и семечко-то всего одно!"- удивилась девушка и положила на ладонь белое зернышко в синюю крапинку. Одна из торговок - старуха тоже заглянула Элизе через плечо, забеспокоилась, забормотала, да и посоветовала :"Шли бы вы все домой, да поскорее, а ты, милая, брось это! Ничего в нем нет хорошего!"
- Почему же, бабушка? А вдруг, я его посажу и из него вырастет самый красивый, самый удивительный цветок, каких у меня и не бывало!
- Хм-хм. Удивительный! Это уж правда, что удивительный... Это - Трава Скитаний, девочка. Как посадишь ее, дождешься цветения – пеняй сама на себя, - ответила старуха. Взглянула на Элизу внимательно и пробормотала уж совсем тихо:
- Да может так тому и быть. Она-то, госпожа, сама выбирает себе подружек.
А Элиза вернулась домой, взяла глиняный горшок и посадила в него семечко.
Шли дни и недели, и совсем другой стала наша Элиза. Скучно теперь ей в маленьком домике, надоела одна и та же дорога на Торговую площадь и обратно, надоели все те же дома, те же деревья. Вдруг такими одинаковыми и серыми показались ей день за днем, а впереди - бесконечная череда точь-в-точь таких же одинаковых дней!
Ах, как должно быть интересно жить, когда с наступлением утра твой караван покидает город! Или раскачивает тебя на своей палубе отплывающий из города бриг, и паруса его влажны от утреннего тумана! Какими чудными и чудесными кажутся нам дальние страны и невиданные города...
А жизнь Элизы была так непохожа на эту бесконечно увлекательную прекрасную жизнь!
Между тем, в глиняном горшке появился росток, понемногу потянулся вверх, расправил листочки и, наконец, опустил длинный тонкий стебелек с большим бутоном.
Как-то, вернувшись домой, Элиза зажгла свечку и, едва свет упал на цветок, тонкий стебель вздрогнул, и три белых больших лепестка раскрылись так, как раскрываются протянутые к огню человеческие ладони. Сначала один, потом второй лепестки сразу оторвались от цветка и, медленно кружась, разлетелись в разные углы маленькой комнаты.
Элиза затаив дыхание смотрела, как оторвался и третий лепесток, повернулся в воздухе и плавно опустился к ее ногам. В то же мгновение, когда он коснулся земли, у окна раздался шорох. Оглянувшись и подняв свечу, Элиза увидала темную фигуру за столом. Фигура повернулась и оказалась молодей дамой, в черном мужском платье.
-Вот ты какая!, - сказала дама, - Здравствуй, Элиза!
-Кто вы? - спросила Элиза и про себя удивилась, что нисколечко не испугалась гостьи.
-Я и сама иногда не знаю... Впрочем, меня называют Фея Дальних Странствий, это - мое имя.
-Дух бродяжничества, - догадалась Элиза и смутилась .
-Ну, нет, это мой брат. Нас много, братьев и сестер, - дама встала из-за стола, и Элиза внезапно увидела, что на великолепном черном камзоле расползаются швы, появляются дыры и костюм превращается прямо на глазах в настоящее рубище. Перехватив взгляд Элизы, Фея улыбнулась. -