Странная была надпись и Нан не все понял. Только часто-часто повторял он про себя древние слова, когда часами лежал на ступенях храмовой лестницы. Нижняя часть ступеней была полностью закрыта водой, и так близко оказаться у солнца и воздуха он мог только здесь. Тоска теперь не оставляла его ни на минуту, наоборот, становилась невыносимой, а подводная жизнь казалась пыткой без конца.
Здесь на ступенях, он и подумал однажды, что мог бы перебраться и поближе к входу храма. "Так, - сказал он себе, - ничего не случится, если я запрыгну на самую площадку у входа, даже успею заглянуть внутрь, а потом в воду" Он немедленно попытался это проделать - и, удача! Нан стукнулся о каменную площадку, и неуклюже забился на ней, поворачиваясь к входу, На него пахнуло вечной прохладой и плесенью каменного дома, куда веками не заглядывало солнце. Совсем задохнувшись, он бултыхнулся в воду, но попробовал еще раз, и еще, и еще, подбираясь все ближе к темной арке храма. Рискованная игра так увлекла его, что он прекратил ее только наконец обессилев, когда стало совсем темно. Ночью он спал беспокойно и едва дождался утра, чтобы все начать сначала. В этот раз он добрался к самой арке и разглядел коридор, сбегавший внутрь храма.
Может быть, Маленький Сан, все дело в том, что Нан был очень похож на своего отца. Помнишь, Артура, который играл перед своими убийцами, спектакль про них самих? Зачем он это делал? Может быть и ты понимаешь, в конце концов ты тоже сын своего отца...
Да, так о чем я ? О том, что юнга в своих прыжках начисто забыл обо всем на свете, и, кроме всего прочего, о приливах и отливах. Ведь недаром храм океанитов назывался храмом Луны. Два раза в сутки небесное светило притягивает к себе моря и океаны Земли и два раза отпускает обратно. Любой дельфин знает это, заранее чувствуя приближение прилива. Однако, Нан все-таки был не только дельфином, а еще сыном упрямого Артура. Неудивительно, что он сразу не заметил, как вода отступила от каменных ступеней и расстояние от океана до каменной площадки сделалось гораздо больше, чем полсуток назад. А юнге непременно хотелось еще и еще заглянутъ в храм. И, когда он в очередной
раз, задыхаясь, оттолкнулся от камней и бросился в воду, его головокружительный прыжок закончился оглушительным ударом о широкую каменную ступень. Спасительный океан был рядом, но удар оказался слишком силен и тело не послушалось усталого дельфина. Он отчаянно забился на ступени, и бился долго, но все тише и тише, потом глаза его закрылись, а голова стала тяжелой. "Снова умирать" - пронеслась слепящая мысль, и он уже не испугался… Но вдруг его собственный Голос где-то внутри Нана повелительно произнес "Не бойся! Доверься теплым течениям воздуха и дыши, как человек! Не думай, что умрет дельфин, ты - человек и это твой океан, делай же что хочешь."
Очнулся Нан ночью, почувствовав какое-то движение вокруг себя, и тут же задрожал всем телом - это была не вода, а другое, знакомое ему. Влажный ночной ветер, летевший с океана к храмовой скале, разбудил Нана. Теперь он открыл глаза: на метр перед ним тянулась выщербленная ветром каменная ступень, а за ней и под ней вздымался бескрайний океан. Он попробовал подвинуться ближе к воде. Тело наше всегда лучше нас помнит наши привычки - и Нан вдруг увидел свои руки, вцепившиеся в ребро камня - и замер. Еще раз взглянув на руки, он одним движением перекатился на бок и, наконец, сел. Он опять был человеком! На нем даже оказались его матросские рубашка и штаны, даже кольца Элизы блеснули на левой руке в тусклом лунном свете... Думай сам, маленький господин, что делал юнга ночью на каменной лестнице. Знаю только, что едва утреннее солнце согрело его, он поднялся и вошел в храм. По сырой и темной галерее Нан шел по кругу пока не добрался до центрального внутреннего входа. Посреди небольшого помещения, где окна были только на крыше, возвышалась круглая площадка. Поверхность ее оказалась гладкой, как стекло, и только в центре торчал вертикальный металлический стержень. Сырость не тронула блестящего металла, как будто он был только что из кузни, и Нан решил, что стержень серебряный.
У отверстия, куда входил стержень, Нан разобрал надпись: "Откроешь ты тайную дверь, и спасешься и память о нас ты спасешь. Надень свои кольца на рукоять и жди." Нан не сомневался и не думал слишком долго. Он нанизал свои перстни один за другим на металлический прут и приготовился к чему угодно. Судя по еле слышному звуку, перстни упали где-то далеко-далеко внизу. И вдруг каменная полированная площадка сдвинулась, потом еще, и весь храм откликнулся нарастающим гулом, будто ожил и пошевелился каждый камень на своем месте. Круглая площадка поползла в сторону и понемногу открывала черный провал подземного хода с маленькой, в одну ступень лестницей, нырявшей прямо вниз. На второй ступени лестница Нан нашел кремень и кресало, да спекшийся от времени факел. Приготовить трут из подола рубашки, зажечь его и с пылающим факелом протиснуться по тесной лестнице – все это заняло много времени, и над океаном уже спускались сумерки, когда Нан оказался, наконец, в небольшой комнате со сводчатым потолком. Оглядевшись, он заметил в комнате еще один выход, плотно закрытый металлической дверью и какие-то непонятные предметы - огромный сверток в углу обмотанный кусками ткани с локоть шириной, большие каменные ящики у другой стены - всего пять. Судя по тому, что крышка одного была чуть сдвинута, можно было попытаться их открыть. Но сначала он решил заняться свертком и потратил немало усилий, пока перед ним не возникло в неровном свете факела настоящее чудо - легкий кожаный челнок. Спеленать его просмоленными бинтами и сохранить на века - такое мог придумать только умелый и мудрый! Теперь, теперь он мог уплыть, на землю, даже вернуться домой! Но что означало все остальное, предсказанное ему? Ведь он уже не сомневался, что волшебное предсказание океанитов относилось именно
к нему. Что предстояло ему вернуть, какую славу погибшего народа он мог привезти его оставшимся детям? Нан снова огляделся и решил, что пора заняться каменными ящиками, молчаливо стоявшими в ряду у стены. Он попробовал сдвинуть одну из каменных крышек и она поддалась его усилиям. Нан заглянул внутрь и увидел, что ящик полон таких же просмоленных свертков, только маленьких. Он развернул один - это был чертеж парусника и, Нан мог бы поклясться, что он еще не видел таких странных и красивых кораблей. Второй, третий кожаный свиток – все это были чертежи и расчеты. Юнга бросился открывать второй ящик - здесь оказались свитки с записями по истории океанского города, в следующем - небесные карты и карты морей и океанов, где он обнаружил описание неведомых земель, описания неизвестных архипелагов и островов, открытых когда-то отважными мореходами-океанитами. Вот, оказывается, в чем состояло бесценное наследство города! Здесь была его слава и будущее, спасенное его мудрецами от всепоглощающей стихии. На этом и обрывается подробная история Нана-дельфина.
Известно, что он добрался до Зеленых островов и прожил там всю жизнь. Уцелевшие когда-то потомки океанитов основали на Зеленых островах маленький город и Нан был его бессменным правителем до самой смерти. Выросли его маленькие ученики, набранные из горожан, вернулись первые экспедиции, вновь отыскавшие богатые земли и острова, когда-то принадлежавшие океанитам-мореходам. Потомки моряков вновь стали моряками, только сам Нан больше никогда не вставал под паруса, - он говорил, что океан больше не выпустит его на землю.