— Но жаловались, что несладкое!!! — Мое лицо побагровело. Серега зло оскалился.
— Сладкое, мороженное в красном стаканчике! Они, что не знают?
— Знают, но, хотят, чтобы оно было в другом стаканчике.
— В каком? — Серега загрустил.
— В том, в котором они песни поют.
— Какие песни?
— Разные. Про деревеньку там, рогатых коров, траву нескошенную.
Я пошарил в сумке со стаканчиками и вытащил протокол эксперимента.
Протоколы я вел на древней бумаге и мне это нравилось. Бумага все еще пахла делом, но в последние десятилетия этот запах все больше напоминал запах серы.
— Так, сладкое, не липкое из красного стаканчика в стаканчик с коровами, которые поют песни. Записал. — Серега осклабился.
— Нестыковка, начальник. Коровы песни не поют. — Я тяжело вздохнул.
— Хорошо. Но, они хотя бы не липкие?
— Кто?
— Ну, коровы эти.
— Коровы не липкие. — Назидательно проговорил Сергей. — Но, они не уважают. — Он вытащил из моих рук исчерканные листы и отправил вслед за своим планшетом.
— Ты, это… — Я даже не нашелся, что ему сказать. Хотелось его повесить, расстрелять и лишить сразу десяти премий одновременно. Но, где я найду второго такого знатока пластиковых стаканчиков? Я сделал два глубоких вдоха и с трудом подавил в себе желание его задушить. Серега просто так себе выходных не выпрашивал. У него должна быть какая-то светлая мысль.
— А, Причем здесь коровы, Сережа?
— Ну, те, что в полосатом стаканчике хотят, чтобы их уважали. — Я передернул плечами.
— И, что для этого делают?
— Дерутся… — Я с тоской посмотрел на листы в мусорном баке, и вытащил из сумки чистую пачку линованных листов. Почему Серега выпрашивал сто лет стрелялок на планшете я уже начал понимать. Серега, меня спасал, и я это уже чувствовал.
— С кем?
— Со всеми…
— Они хотят, чтобы их уважали не липкие коровы, которые песни поют? — Серега в отчаянии развел руки в стороны.
— А себя уважать не пробовали? Работать, там. Думать, Анализировать. Ну, то, что мы в прогноз эксперимента закладывали?
— Пробовали. — Я с несбыточной тоскливой надеждой посмотрел Сереге в глаза.
— Не получилось. Они пришли к выводу, что во всем виноват ты. Говорят, что нечего было эксперимент начинать, раз не получается ничего. — Мне показалось, что Люцифер, стуча копытами по лестнице, уже поднимается за мной по ступеням.
Я сгреб все стаканчики со стола в мусорный бак. Дотащил бак до мусоропровода и с облегчением вытряхнул его содержимое. Счастливо прослушал радостную отрыжку утилизатора, и поставил бак рядом со столом.
— Выкладывай. — Серегу я знал давно, и у него была идея. Я ее чувствовал.
Даже не знаю чем, но чувствовал.
Сергей залез с ногами на диван. Загрохотал склянками-банками, потом вытащил толстый фотоальбом и грохнул перед моим носом, подняв целое облако вечной пыли.
— Смотри! У него две передние лапы свободны. В Австралии живет. — Я поморщился.
— Уши великоваты. Хвост опять же. Траву ест. Сумка на животе. Прыгает как дурак.
— Ну, да и что? Палку-копалку же удержит! Эволюционирует, как ни — будь!
Я счастливо почесал за ухом, в голове уже замелькали цифры новых смет, проектов, согласований-совещаний.
По, крайней мере, Серега получит свои сто лет выходных. Ну, а я… Пару миллионов лет спокойной жизни до того как этот… Я пока еще не придумал ему название, но это было уже не важным.
До того как он снова не доберется, до пластиковых стаканчиков и опять все не пойдет наперекосяк.
Где то там за горизонтом
Егор проснулся, когда начали бить часы, ровно в полночь. Часы били негромко, и он специально сказал кукушке, чтобы она не высовывалась и не «кукукала».
Мама спала крепко, но ей нужно было рано вставать. Вести его в садик, потом она поедет на работу.
Егор вздохнул — совсем мало времени было у мамы для того, чтобы выспаться, поэтому — он решил шуметь потише.
Тихо шуметь он учился специально, правда, у него это получалось не всегда, но когда мама спит — это было очень нужно, и он ходил босиком, и на «цыпочках».
Дело сегодня было очень важным. Сегодня в садике Василиса спросила его про горизонт, а он совсем не знал, что это такое и зачем он нужен.
Егор подошел к зеркалу, подышал на него и нарисовал пальцем сердечко. Они с Василисой договорились, что у них будет такой способ встречаться, так, чтобы никто об этом не знал.
С обратной стороны зеркала подошла Василиса в розовой пижаме и сладко зевнула.
— Привет.