Этот вопрос терзает меня. Незнакомая тяжесть заполняет всю левую половину груди. Со мной так раньше не было.
Весь день я веду переговоры с медиками: к вечеру выясняется – это не вирус, Лина не опасна для окружающих. По ходу разговоров следует много медицинских терминов. Её отпускают домой. На время.
Лечение будет стоить очень дорого. Ей дешевле умереть.
Она не плачет – ещё не осознала. Мне тоже спокойно: выбор сделан. Ради её жизни я сыграю роль Римкуса. Ради её жизни я сделаю всё что угодно. У нас появятся деньги – и всё будет хорошо.
*****
Похищение Римкуса проходит удачно. Его охрана ничего не замечает. Мне смешно – он так любит хвастаться выучкой и стоимостью своих бодигардов! Особенно тех, что относятся к категории догменов. Йоахим заказывает их в специальном питомнике, где из собак делают монстров. Но и они не чуют подвоха: я даже пахну, как их хозяин! Не говоря уж о том, что я хожу, как Римкус, двигаюсь, как Римкус, смеюсь, как он…
Я вглядываюсь в зеркало, и бесстрастная серебристая поверхность даже мне послушно являет чужое отражение. На мгновение приходит мысль, что всякий раз мучает меня во время перевоплощений: кто же я на самом деле?.. Существую ли я? Или вся моя суть – чужое отражение, выдуманная кем-то роль?
Разбиваю зеркало, чтобы прогнать наваждение.
Плохая примета? Вот ещё!.. Просто я не люблю зеркала: стоит мне задержаться возле них дольше, чем того требует умывание или бритьё, как моё отражение начинает меняться, являя разных людей – любимых или ненавидимых, в зависимости от прихотливого течения мысли. Иногда – то лики с экранов и глянцевых обложек, иногда – нечёткие образы случайных прохожих, отпечатки мимолетных встреч, отчего-то врезавшиеся в память… В детстве, помнится, моя бабка всегда кричала, застукав меня за подобным развлечением: «Перестань корчить рожи»!
Феномен квазиидентификации.
Так это называется по-научному. Я называю это «отражением». Биологи пишут, что там, за чертой, отделяющей наш мир от поражённого экологическим апокалипсисом, среди выживших организмов встречаются мутанты, обладающие схожими свойствами. Что-то вроде мимикрии. Реагируя на внешние раздражители и зрительные образы, они могут изменять свой облик. Правда мне, в отличие от монстров с Другой Стороны, для перевоплощения достаточно самовнушения – зрительный и психологический контакты не обязательны… Но я никому не рассказываю об этом.
Когда я уже стал смышлёным, бабушка однажды призналась, что парень, соблазнивший мою мать, бывал на заражённых территориях. Промышлял мародёрством. На том и погорел – его уничтожили при очередном переходе карантинной зоны. Это случилось ещё до моего рождения.
Моя будущая мать, узнав о его промысле, хотела избавиться от ребёнка – от меня, – но проведённые исследования показали: плод здоров и развивается нормально. Ей запретили убийство. Тот парень, видимо, крепко любил свою девочку, и «грязные» денежки клал на её счёт. Получилась хорошая сумма. Поэтому она побоялась открыть истинную причину, по которой не хотела рожать: опасалась, что накопления конфискуют. Тогда она связалась с подпольными дельцами от медицины – те не только были готовы взять все расходы на себя, но и посулили за эмбрион неплохие деньги. Но вмешалась судьба в лице моей бабки.
В остальном мои биофизические параметры в полном порядке. Я – полноценный член общества. За одним маленьким исключением.
*****
Роль Римкуса не легче и не труднее прочих. Главное, что его можно сыграть: у него есть внутренняя сущность. По большому счету, он – негодяй. Умный, расчётливый, талантливый. С лёгкой гнильцой… Гниль ему идёт: как патина старому серебру. И это – хорошо. Куда хуже, если бы он оказался «пустышкой» – как можно изобразить ничто?
Лже-Римкус принимает участие в телешоу, даёт званый обед у себя на вилле, ведёт беседу с министром культуры. В моем исполнении он уродлив, но обаятелен. Гораздо лучше настоящего.
Идиллия внезапно заканчивается вечером третьего дня. Что-то у моих подельников не срослось. Ночь провожу в камере. С каждым часом отчаяние всё сильнее – жизнь Лины снова на волоске!
Наутро – разговор с дознавателем. Позже заявляется Римкус:
– Я готов внести за тебя залог.
Неожиданный поворот…
Предполагаю, что он попросит об ответной услуге. Точно: на стол ложится украшенная печатями бумага. Это договор: Римкусу нужен очередной доброволец. Дублёр – смертник. Из тех, чьи тела незаметно исчезают со сцены. На этом листе не хватает одного – моей подписи.