— Пожалуй, кроме достижений, стоит рассказать и о своих ошибках.
Один из сатиров подобрался ко мне ближе, но коснуться не решился. Чем более пьяными становились сатиры и вакханки, тем более они пытались ко мне придвинуться. Подальше от меня их держал Тенебрис, разложивший вокруг меня свои щупальца.
— Разве может богиня ошибаться? — спросить он, глядя на меня снизу вверх и не забыл добавить в голос почтения, на которое был способен.
— Если богиня может воровать, то и ошибаться может, — хмыкнула я, и вместе со мной среди слушателей прокатились смешки.
***
Глава 9. Последний оставшийся в живых
Кони двигались с трудом и потому довольно медленно. Пробираться здесь по топям было довольно утомительно, и через пару часов пути я решила пообщаться с Эерией. Она столько всего знала, что слушать ее было очень интересно.
— Интересно, можно ли эти земли провести в порядок?
Она ехала ко мне ближе всех, и общалась я чаще всего именно с ней, поэтому она верно сочла вопрос направленным себе и ответила:
— Это не простые болота, мистра, хотя сейчас, когда богов больше нет, уже наверное можно.
— Разве какому-то богу нужны были эти болота? Но кому и зачем? — я даже удивилась.
— Здесь когда-то были земли бога болот Аш'рьох'ота. Другие боги не приняли его к себе, но и объявлять врагом, как Великого Древнего, не стали, а просто изгнали и отобрали те земли, которыми он на тот момент владел.
— И он стал богом без мистры? — задумалась я.
— Это мне неизвестно, — жрица пожала плечами. — Это все происходило задолго до моего рождения, я всего лишь пересказываю то, чему меня учили в школе жрецов. Историю жизни богов нам тоже преподавали. Сейчас у него нет последователей, по крайней мере официально. Хотя ходили слухи, что местные жители с земель, прилегающих к его болотам, с ним как-то контактировали. Так что если у него и была мистра, то либо он получил ее тайком в школе жрецов, либо выбрал из числа этих местных. Но о нем ничего не слышно уже больше века. Возможно, из-за отсутствия мистры он уснул первым, и сделал это уже очень давно.
Что ж, похоже, его душу мы здесь попутно прихватим, не зря же Тенебрис повел нас тут.
И вот наконец мы добрались до условно сухого места. Развалины старого храма болотного бога были окружены некоторым количеством ныне потрескавшейся каменной плитки, но самое главное — под плиткой и храмом почва была твердой. Уже был поздний вечер, так что я почти так же сильно, как моя лошадь, была рада ощутить твердую землю под ногами. Внутри круглый храм составлял одно большое помещение, если конечно слово "внутри" можно отнести к лишенному половины крыши строению.
— Тебе надо спать, Льера. Здесь вы останетесь на ночь. И не покидайте пределов этого места, снаружи опасно. А мне нужно кое-что найти, так что я оставлю тебя до утра, моя жрица, — он погладил меня тремя щупальцами и ушел.
Что ж, место было неплохим, все лучше, чем болотистая почва. К тому же эти стены, пусть и не совсем целые, но защищали нас от внезапного вторжения диких животных, которых тут наверняка водилось много, раз даже Тенебрис предупредил не выходить. Сообщив своим жрецам об опасности диких животных снаружи, я приказала располагаться здесь до утра. Вот только спокойно отдохнуть мне не удалось.
Время было уже за полночь, когда меня потревожила Эерия: — Мистра! — позвала она меня, не входя в палатку. — Проснитесь, мистра!
Я с трудом разлепила глаза и выпозла из спального мешка:
— Да, войди.
Разумеется, моя одежда была измята и волосы явно в порядке не были, но она была встревожена, так что пусть рассказывает, что случилось, а я пока разберусь с прической.
— Мистра, — она почти ворвалась внутрь и была встревожена настолько, что при взгляде на нее я даже про волосы забыла, — Торн! С ним что-то совсем не так! Он ушел!
Еще несколько жрецов остались стоять снаружи палатки, ожидая, чем кончится наш разговор.
— Как ушел? В каком смысле ушел? — я ее не понимала, а она от волнения не могла нормально составлять фразы.
— Мы с ним… — она на секунду смутилась, но посчитав свое смущение в данной ситуации несущественным, быстро взяла себя в руки, — мы с ним перед сном захотели побыть вместе и отошли недалеко от нашего лагеря, чтобы уединиться. А потом он стал странным прямо в процессе.
— В процессе соития? — уточнила я просто на всякий случай. — И что значит странным?
— Да, мистра. Он начал говорить странные вещи, смеяться. Я попыталась высвободиться, но он не дал. Он силой удержал меня и кончил, а потом развернулся и ушел куда-то в лес, мистра!
— Когда это было? — совершенно не представляю, что делать, Тенебрис ушел очень невовремя.
— Только что, я сразу прибежала к вам. Что нам делать?
Всё верно, без указа мистры жрецы не имеют права покидать свой пост и нарушать ранее выданный приказ. Вдвойне странно, что это сделал Торн — самый преданный и самый первый из моих жрецов. Во всем этом есть ровно одна хорошая новость — с Эерией они, кажется, сошлись.
— Четверо идут со мной, остальные остаются здесь! — приказала я, а потом перевела взгляд на Эерию. — Сможешь его найти, Всевидящая?
— Простите, мистра, — смутилась она. — С тех пор, как мы въехали в земли Аш'рьох'ота, я словно в тумане — вижу, но не очень хорошо.
Дурные вести не приходят одни. Ситуацию спас жрец Дик — мужчина был совершенно лыс и весь покрыт татуировками:
— Мистра, я следопытом раньше был, выслеживал животных и людей в лесу. Торн не был осторожен, и земли тут нехоженые, по его следам легко будет пройти. Ветки и кусты поломаны, следы в грязи.
Немного подумав, я решила не разделяться и двигаться всем отрядом. Они все легко могли оказать достойное сопротивление крупной армии, так что с ними я чувствовала себя в безопасности.
Путь, которым шел Торн, не был извилист, словно он просто направился куда-то по прямой напролом. Увязнуть мы не боялись — он же здесь прошел, значит, путь есть. Однако преследовали мы его не меньше получаса, прежде чем вышли к странному озеру. Кажется, здесь когда-то была крупная поляна, которая теперь из-за большого количества воды превратилась в не очень большое озеро. Торн лежал без сознания в воде по пояс, словно пытался выбраться, и весь был мокрым и облепленным тиной. Земля под ногами была такой же зыбкой и мягкой, как и всё вокруг.
— Проверьте, жив ли он, и вытаскивайте его, — приказала я жрецам, выходя на поляну вместе с ними, но на всякий случай не приближаясь к озеру.
Однако стоило мне сделать пару шагов, как я провалилась, не успев даже пискнуть, будто у меня под ногами было пусто, и земля сомкнулась над головой так же легко и быстро, как разошлась под моими ногами.
Летела я недолго и свалилась в воду в кромешной темноте. Когда темно, не видно верха и низа, я дезориентировалась и падения в воду не ожидала, поэтому первый вдох оказался под водой. Я хлебнула ее и запаниковала ещё сильнее, забарахталась, мной овладел животный инстинкт выжить, который мешал нормально соображать. Страх охватил меня уже через секунду, когда я поняла, что хотя поверхность воды где-то рядом, я совершенно не представляю, где именно. И почему я влипла в это как раз, когда Тенебрис отошёл? Он бы меня точно сейчас вытащил. Видимо, говоря об опасности, он имел в виду не животных, а именно то, что со мной и случилось.
Внезапно меня обхватило щупальце и дернуло вбок, вытаскивая из воды. Ах, значит не вбок, а вверх. Тенебрис?! Вернулся! Или нет… Я не узнавала это щупальце. Оно точно было другим. Конечности моего бога очень крепкие, словно состоят из цельных мышц, а это хоть и тоже гладкое и живое, но другое, похожее скорее на очень толстый вьюнок или плющ, как крепкий гибкий канат: хотя и такое же подвижное, но намного лучше сгибающееся. Я протерла глаза от воды и увидела в темноте два красных еле заметно фосфоресцирующих глаза.