— Потому что он мертв, Льера. Но боги не умирали окончательно, пока меня не было, потому что их некому было забрать. И сейчас они застряли здесь, среди людей, каждый в своей мистре. Я вернулся, и заберу их твоими руками. Тяни, Льера. Это — та сила, что я дарую тебе как своей мистре. Я — бог Темного Солнца, бог конца света и бог смерти. И твоя сила — решать, кому жить, а кому нет. Если захочешь, ты даже разделишь их с мистрой жизни, и она не умрет с ним вместе, — он снова засмеялся, да так, что этот смех услышали все вокруг.
— Твоя жизнь принадлежит мне, — тихо сказала я и потянула к себе то, что в ней было.
Она скривилась, похоже, это было неприятно. Вслед за этой мягкой невесомой сущностью потянулась ниточка с чем-то похожим, таким же невесомым и мягким, но более живым, и я сразу поняла, что это. Связь с ее душой. Жаль эту мистру. Если бы Тенебрис меня оставил, мне было бы очень грустно и больно. Да что там, я бы не захотела жить без него. И я дернула на себя комочек, обрывая нить, оставляя душу женщины в покое. Она выдохнула и осталась стоять, часто моргая и тяжело дыша, а я обошла ее и отправилась к лежащему на полу майстру.
— Не приближайся ко мне! — он задергался. — Нет! Гайя мне давно все рассказала, еще перед смертью. Он заберёт ее! Я не отдам ее тебе! Не отдам!
Я опустилась на корточки рядом и потянулась к нему. Тенебрис еще крепче сдавил на нем свою хватку, чтобы тот не мог ни сопротивляться, ни причинить мне вред.
Когда я потянула душу Гейи из него, он закричал от усилий, пытаясь сопротивляться, но мне это почти не мешало. Вот только его душа крепко вцепилась в душу богини, не желая отпускать. Он так отчаянно пытался защитить свою богиню, что его стало жаль.
— Отпусти ее, иначе я заберу тебя с ней, — тихо предупредила я его.
— Нет! — в его взгляде было безумие.
Он не отпустит. Умрет, но не отпустит. А если и не умрет сейчас, если я силой разделю их души, потом убьет себя сам. Это было в его глазах. Жаль его. Будь я на его месте, захотела бы смерти, как он хочет сейчас. И я уважаю его желание. И все же я немного притормозила процесс:
— Последний шанс, майстр. Отпусти. Тебе будет больно, но ты справишься. И со временем эта рана затянется.
Но он отрицательно качнул головой и сдавил зубы:
— Она не умрет. Никогда, пока я жив. Без нее в жизни нет смысла.
Я понимающе кивнула ему. И просто дернула обе души к себе. Его тело дернулось и затихло. А после у меня появилось странное ощущение, словно теплый комочек остался где-то рядом со мной. Души богов у меня сразу забирал Тенебрис, но эту, человеческую, оставил. А я решила, что хочу оставить себе эту жрицу.
***
— Вы и ее душу забрали? — уточнила одна из вакханок, с удовольствием поглаживая кончиками пальцев по рогам ближайшего сатира.
— Нет, — я улыбнулась. — Всего лишь временно взяла ее с собой, пообещав потом оставить ее земли ей на управление.
— Но зачем она вам? — удивился сатир рядом с этой вакханкой, поглаживающий по округлостям задницы обеих своих соседок.
— Чуть позже, когда мы отправились дальше, она спросила меня о том же, — я разлеглась в любимых щупальцах поудобнее. — На том привале Кир, один из моих жрецов, случайно обнаружил прекрасные подземные источники в одной из пещер.
***
Глава 5. Каков бог, таковы и ритуалы
Кир — самый молодой среди моих жрецов, симпатичный смуглокожий парень лет двадцати с черными волосами, собранными в недлинную косичку позади головы. Пока не присоединился ко мне, занимался воровством как из чужих карманов, так и из чужих домов. Делал это вынужденно и всё искал способы изменить свою жизнь, и наконец нашел ее, встретив меня.
И вот теперь благодаря ему мы с Эерией занимали каждая свою каменную ванночку с горячей водой.
Место здесь было прекрасным. Пещера, в которой я находилась, уходила глубже прочих в этих пещерных лабиринтах, и заканчивалась тупиком в виде крупной каменной залы, испещренной горячими родниками. Родники источили камень, образовав глубокие каменные выемки в тех местах, где пробивались, и вода из них неторопливо стекала в дальнюю часть пещеры, которая имела еле заметно неровный пол и щель под стеной, куда вода утекала, чтобы снова впасть в какую-то подводную реку. Единственное, что омрачало приходящее — это отсутствие Тенебриса, он опять куда-то отлучился.
У пещеры не было притока света, и здесь стояла бы кромешная тьма, если бы не люмы. Эти грибы росли здесь повсюду вдоль стен и у их основания. Особенностью этих грибов была их пыльца. Стоит только тронуть один люм, как он выделяет маленькое облако своей пыльцы, что покрывает его целиком и светится мягким бело-голубым светом. Соседние с ним собратья начинают также выделять свою, и так оно распространяется по всей грибнице. Таким образом, тронув один гриб, я наблюдала, как мистическое сияние распространилось по всей пещере. Редкое и очень красивое зрелище.
***
— Мы лучше! Мы лучше! — заверещали фейки и суетливо заметались по поляне, распространяя свою светящуюся пыльцу, что и так была повсюду.
Я почувствовала, как зашевелились щупальца Тенебриса, будто он собрался прихлопнуть парочку этих мельтешащих созданий, и я успокаивающе погладила его, молча сообщая ему, что разберусь с ними сама.
— Ну конечно вы лучше, — улыбнулась я им.
Народцу моей улыбки и признания оказалось достаточно, и они угомонились.
***
Эерия лежала сбоку в соседней каменной ванночке, разложив руки на края и с удовольствием прикрыв глаза. Несмотря на то, что нас разделяло несколько метров, здесь было так тихо, что мы могли общаться шепотом и все равно слышали бы друг друга.
Она выглядела лет на тридцать пять, симпатичная. Свои соломенные волосы она держала в тугом пучке на затылке. На мой взгляд ей не очень-то шла такая прическа, но всех будущих жриц учили, что распускать волосы они смогут только когда станут мистрами, ну или в крайнем случае жрицами, и только если их бог не будет против. Присоединившись ко мне, она собрала их обратно в пучок и разрешения распустить его не спрашивала.
Я лежала, как и она, и думала о том, что надо бы с ней поговорить. Совершенно не понимаю, о чем она думает. Но она начала разговор сама.
— Мистра, вы ведь взяли меня с собой по какой-то причине. Посчитали меня полезной. Но ещё не отдали ни одного распоряжения. Так зачем я вам?
— А что ты сама об этом думаешь?
Она задумчиво посмотрела на меня:
— Не уверена, мистра. Возможно, это какая-то проверка, которую я не прошла. Или же вы считаете, что я пока не готова к тому, о чем вы желаете распорядиться. Если так, уверяю вас, меня обучали многому.
— Что ты имеешь в виду? — я с интересом вопросительно подняла брови.
— В школе жриц нас учат не только письму и некоторым наукам. Нас также учат смирению и почтению к своему богу. Нас учат угождать и с радостью принимать то, что они дают нам. Что бы это ни было.
Я все ещё смотрела на нее с некоторым недопониманием во взгляде:
— Я никогда не училась в школе жриц. Точнее, только начала, как сразу сбежала. И потому не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты говоришь слишком образно.
Она подалась к тому бортику, что был ближе всего ко мне, и оперлась на него обеими руками:
— Если коротко, мистра, лучшие выпускницы школы способны быть для своего бога тем, кем он захочет. От управленки, умеющей руководить его землями, до рабыни, беспрекословно подчиняющейся абсолютно любому приказу. От заботливой матери до развратной постельной игрушки, жаждущей, чтобы ее терзали и мучили. Нас учили всему, и я была одной из лучших выпускниц школы, так что очень многое умею.
Выслушав это, я даже не сразу поверила. За полгода пребывания в школе я успела наслушаться всяких историй об особых закрытых комнатах, где проходят свое обучение старшие ученицы, но в них не верилось. Они звучали, будто страшилки и местные байки. И вот теперь я слышу подтверждение и вижу прямое доказательство правдивости тех историй. И после этого только один вопрос у меня остался: