– Что ты не нашёл? – взвилась она. – Опять? Какого чёрта, Альберт!
– Милая, ты же знаешь…
– Что я знаю, что ты не Альберт? – она уже почти орала: – Ну уж нет, у нас договорённость, ты мне – камень, я тебе – твоё настоящее имя! Будешь Альбертом, даже нет – Берти, Бертиком! Хочешь «Марселя»? Тащи камень, чучело!
Последние слова она выплюнула ему в лицо, он физически ощутил, как они стекают горячей кашицей по лицу. Он наконец решился поднять на неё глаза. Она с отвращением отпихнула его локоть от себя. Развернулась и напоказ улеглась обратно в капсулу сна.
– Погоди, Марси, – начал было он, но она уже активировала аппарат. «Морфей-2V547J» пропел сладким, якобы умиротворяющим голосочком:
– Доктор Вольф, Марселина просила передать вам: «Сладких снов, мой дорогой!»
Он с отвращением покосился на проклятый аппарат, в котором уже спала его возлюбленная. Старый долбаный идиот! Имбецил с двумя академическими образованиями и научной степенью по астрогенетике! Просила она, как же… суррогаты, запрограммированные тобой же, вот и вся любовь! Будь Морфей хотя бы чуточку живым, одушевлённым хоть на кроху, он бы врезал тебе, доктор Марсель-Адам Вольф! За то, что обманываешь женщину, в которой души не чаешь. Узнай она, что «просила тебе передать», то… а собственно, что бы она сделала? Да ты и этого не знаешь. Смеешь думать, что любишь её, а сам даже предсказать её естественных реакций не в состоянии! Ну и какой ты после этого, к чертям марсианским, астрогенетик?
– Дрыхнешь?!
Он вздрогнул и открыл глаза. Марси стояла перед ним, уперев руки в бока. Голова укутана полотенцем. Ритуалы, милые земные ритуалы… нет здесь никакой нужды в гигиенических процедурах, и ванной нет, и даже этой прелестной головы. Он должен помнить об этом, обязан. Чтобы не сойти с ума, не потерять истинное положение вещей и ещё суметь когда-нибудь всё исправить.
– Да вот, знаешь, засмотрелся на тебя и не заметил, как…
– Марсом об косяк! – зло рассмеялась она и стащила с головы полотенце. Идеально уложенные, блестящие золотые волосы рассыпались по плечам. «Что и требовалось доказать!» – кажется, так говорили на Земле. Там, где женщины после ванной не были так кукольно-прекрасны. Настоящие женщины, милые, взлохмаченные, с капельками влаги на розовой коже, такие желанные и домашние… «Ты не настоящая, Марси! Злись, сколько хочешь, тебе не вывести меня из себя!»
– Ты хочешь, чтобы я…
– Да, хочу! – она, как всегда, перебила его. – Напяливай свой дурацкий комбинезон и без камня даже не смей рожу свою мне тут показывать!
– Ах, Марси… – пробормотал он, покорно вставая. Её точёный носик куклы Барби вздёрнулся, она развернулась и уставилась в зеркало. «Что ты там ишещь, Марселина?» – думал он, делая вид, что облачается в защитный, совершенно мультяшный комбинезон. Где бы он взял образ другого комбеза, он же не космонавт и никогда не видел, в чём на самом деле выходят на поверхность чужих планет! «Марселина, не смотри так на своё лицо, тебе не грозит ни единой морщинки, я тебя отлично упаковал там, на Земле! Ещё найти бы способ вернуться и забрать обратно своё тело. И твоё тело! Ты даже не подозреваешь, да? Что мы лежим там с тобой рядом, разделённые только тоненькими оболочками капсул «сохранки». Я тебе даже озвучивать их научное название не стану, ты ведь модель, а не учёная!»
Он нащупал в нагрудном кармане камешек, опасливо покосился на девушку, но та была полностью поглощена созерцанием своего безупречного лица. Он поспешно вышел. Сел у порога их милого, двухэтажного домика, в тени яблони. Проговорил про себя привычную мантру: «Это не дом, это не яблоня, это моя проекция, не забывай, не забывай, ты хозяин своих проекций!»
Было бы лучше, если бы и Марселина тоже была проекцией. Но нет, она – настоящий человек. То, что в дремучие века вплоть до 2478 года называлось «душа». И вынуть эту «душу», не убив тело, сумел не кто иной, как он сам. Своё гениальное, невероятное, потрясающее открытие он оставил при себе. Наступил на горло тщеславию, головокружительным возможностям, загородил колючей проволокой прямую дорожку к славе и богатству. Да если б только он обнародовал свою работу, то все модели и актрисы мира хлынули бы к нему, топча и разрывая друг друга! Но он хотел только одну женщину. Всего одну. С той самой секунды, когда она властно шагнула в его офис, и сказала:
– Доктор Вольф, я получала уйму предложений о генетических усовершенствованиях, но я выбираю только вас!
Он, помнится, сморозил какую-то шуточку, что нельзя улучшить идеальное, она вежливо хихикнула, но глаза её при этом оставались совершенно холодными.