– Вань, алкаши – они и в Америке алкаши!
– Не, мне кажется, всё равно как-то приличнее должно быть!
– С фига ли… Ух, блин, реально – второй этаж! Ты только глянь, Маха, это ж настоящий, сука, второй этаж! Фак мой мозг, Маша!
– Даааа… вот мы и дожили! – деланно-восторженно воскликнула Маша и подошла к окну. «Но это не Вистерия Лэйн, дамы и господа!» – грустно подумала она и со скрипом распахнула запыленные створки старомодных деревянных окон.
Задний двор уходил прямиком в болото. Стихия беспощадно наступала. Говорят, здесь и крокодилы водятся… Брррр! Маша встряхнула рыжими кудрями и повернулась к мужу:
– Смотри, тут можно сделать классное патио!
Иван высунулся в окно и чуть не вывалился. Звучно матюкнувшись, он рассмеялся и радостно закричал:
– Вау, это там решётка для барбекю?! Машкааа, да мы прям как в кино попали!
«Ага, в “Поворот не туда”»! – мрачно поглядела ему в спину жена и погладила в кармане курточки грин-карту. Надо было её припрятать поудачнее, чтобы, не дай бог, не потерять! Но Марии Стравинской так нравилось ощущать себя владелицей этой чудесной штучки! Проводить пальцами по её гладкой поверхности, снова и снова читать волшебное заклинание, открывающее мрачные ворота из прошлой жизни в новую: «United States Of America Permanent Resident».
Осталось только разглядеть в этом доме не развалюху, всю подточенную сыростью, а надёжное убежище!
И кроме того, это и правда единственное, на что у них хватило средств после получения наследства. А впрочем, супруги Стравинские договорились никогда больше не говорить о той, чью квартиру они продали в тот же день, как получили документы о правах наследования.
Маша хотела аккуратно заполнить свою американскую книгу воспоминаний с самой первой странички. Первый шаг по американской земле. Первые мили вместо километров на первом стареньком «Мерсе» от Батон-Руж до Нового Орлеана. Первая серьёзная сделка – эта двухэтажная развалюха, зато настоящая американская собственность!
– Стремно такое говорить, но… спасибо урагану «Катрина»! – прошептала Маша мужу в их первой гостинице, когда они только прилетели в страну и готовились к встрече с риэлтором. Цены после катаклизма им предложили крышесносные! Как бы неуместно ни прозвучал этот каламбур, а именно так беспардонный Иван и выразился, и Мария с ним согласилась.
И вот их ждёт их первый ужин в новом доме! Настоящее новоселье!
Маша мечтала, что всё будет совсем не так… она видела гирлянду на фасаде, как на Новый год, чтобы соседи знали о новеньких на их улице! Домохозяйки с кружками в руках будут оценивающе смотреть, как весёлые новые жильцы выгружают мебель и коробки из грузовика и приветливо машут всему «нейборхуд». Кто-то стучит в их дверь, Маша летит открывать, а там милые душечки-змеюшечки – соседки, оценивающе оглядывают её, пока она приветливо принимает из их рук корзинки с маффинами и булочками… всё как в кино!
Реальность же ей предложила скрипучее крыльцо, пышный декор из ядовитого плюща, запах отсыревших досок, пыльные потолки, тяжёлые шторы, наверняка дырявую крышу и «полную меблировку», на которую страшно не то, что сесть, а просто опереться! И никаких соседей, да, собственно, и улицы никакой! Была когда-то, но сгинула в болоте, унесло торнадо! Дом чудом уцелел, и оптимист Иван увидел в этом знак, а практичная Маша… она просто повторяла себе: «Мы справимся, у нас всё будет хорошо!»
– Самое время привыкать ужинать в столовой, раз уж она у нас теперь есть! – проворчала Маша и потянулась к выключателю. Лампочка вспыхнула и с оглушительным треском разлетелась на мелкие осколки. Маша сжала зубы и закрыла глаза. Она знала, что делает, когда поставила свою подпись в документах о покупке.
– Едрёна-матрёна, бляяяя… – протянул муж у неё за спиной. – Чё, может, в саду поедим?
– Нет, я успела пошариться, знаю, где швабра, – сдержанно ответила ему жена. – И свечи есть в ящике в столе. Щас разберёмся!
– Ага, – рассеянно кивнул Иван. – Я пока винишко открою, и, может, ты меня когда-нибудь простишь, что я тебя сюда затащил!
Он сел за стол, а Маша, подсвечивая фонариком мобильного, выложила перед ним свечи:
– Подумай, куда их поставить. И не парься, айм файн!
– Да уж… не к ночи будь помянута, но мне, как вспомню, что тут от неё ни одной вещи нет и не будет – сразу о***нно легчает! – сказал Иван, и отхлебнул большой глоток из бутылки. Маша отложила швабру, хозяйски положила мужу руку на плечо и вынула у него из рук бутылку:
– Тогда за нас, едрён-батон! И гори твоя мама синим пламенем!
Супруги переглянулись и расхохотались, как могут только очень близкие люди. Антонину Николаевну Стравинскую кремировали, а прах её единственный сын развеял прямо над мусорным баком во дворе крематория… Никаких отпеваний, никаких «приличных» похорон. Всё для того, чтобы покойница потеряла все следы обратно! Именно так, как посоветовал дорогостоящий специалист.