Пряди волос,
А на глазах поволокой слепою
Капельки слёз.
…Он уходил со своим экипажем
Прочь от дорог.
Это потом он закурит и скажет:
- Нет… Я не смог.*
Долгую память и долгие вёрсты
Этой войны
Мне отогнать почему-то не просто,
Спрятавшись в сны.
Если бы тот, за еловою лапой,
Поднял бы ствол,
Может и дед мой с войны той проклятой
Тоже б пришёл…
* Оберштурмфюрер Оле Олин, финский доброволец, офицер танковой дивизии СС “Викинг”,
участник боёв на Восточном фронте, в начале апреля 1945 года защищал немецкий город Минден
от солдат британской 6-й воздушно-десантной дивизии. Стихотворение написано на основе реальных событий.
*********************************************
1941.
Мы вышли из боя,
Но в замкнутом круге,
Как после запоя,
Не слушались руки.
Мы рваные раны
В ладони вжимали,
Пустые наганы
К виску приставляли.
Тянули на спичках –
Кто первый на мины,
И, с непривычки,
Мочились в штанины.
Нам в спину лупили,
Отход отрезая,
Мы матом их крыли,
Свинцом поливая.
Мы дрались, как черти,
В тисках окруженья,
И больше, чем смерти
Боялись паденья!
Вокруг озирались -
Нас всюду прижали,
Уже не прощались -
Смертельно устали.
Мы жадно курили
Махру под налетом,
Нас после убили,
Накрыв минометом,
Мы рыли штыками
Могилы ребятам…
Нас не было с вами,
Тогда, в сорок пятом.
**********************************************
1942. Кавказ.
Мы сапогами месим грязь,
В бессильной злобе, матерясь –
Сырая ночь, уходим прочь
От перевала,
Вода в дырявом сапоге,
Кровь запеклась на рукаве,
Нас окружают в темноте
Враги и скалы.
Ракеты чертят небосвод,
От батальона только взвод –
Ну, вот и все, что от него
Еще осталось,
Патронов только для броска,
Приклад, да лезвие ножа,
А за спиной тяжелый бой,
Боль и усталость…
Хрипит, кончаясь, комиссар,
От гимнастерок мокрых пар,
Глотает взвод соленый пот,
Не закурить!
Патронов нет, но пулемет
Сержант оставить не дает,
Вот сволота! Ну, на хрена
Его тащить?
Ну, может, хватит отступать –
Один ведь ляд, где пропадать!
Заляжем тут, как подойдут,
Так примем бой…
Их все равно не обмануть,
Слышь, командир, чего тянуть?
Спрячь пистолет, ведь мочи нет,
Да черт с тобой!
Четвертый час – хоть глаз коли,
Кровь по башке, в глазах круги,
Вот-вот рассвет, а там привет –
Не выйти днем!
Уж, если здесь нас припекут,
Тогда уж точно всем “капут” –
Не окопаться, не прорваться
Под огнем…
Совсем светло, ну вот и все,
На этот раз не пронесло –
Всем за скалу! Я задержу
На полчаса…
… Он крыл и немцев и Кавказ,
Но задержал на целый час,
Потом в глазах рассвет погас,
Кровь из виска…
********************************************
1943. Возвращение.
Я еще вернусь к тебе
Грустным дождиком осенним,
Листопадом – сновиденьем,
При погонах и звезде.
Постучусь в твое окно
Вместе с эхом утром рано,
Белым облаком тумана
Окунусь в твое тепло.
Ты еще так сладко спишь
Под шаги часов настенных,
В этих сумерках неверных
Занавесит окна тишь.
Треугольником письмо
На комоде. Неужели
Так листочки пожелтели?
Значит, все-таки, дошло.
Значит, все-таки, успел
Рассказать, как я скучаю,
Как люблю и вспоминаю…
Как вернуться я хотел.
Помню – тихо снег упал
На поля, на край окопа.
Я сидел у пулемета,
Улыбался и писал.
Я писал, что скоро враг
Уползет к своим границам,
И тогда, я белой птицей
Прилечу, через Рейхстаг!
И о том, что скоро в бой
За деревню на пригорке
Мы пойдем. И что, Егорке
Берегу гостинец свой.
В 43-м, той зимой…
Вырос сын. И внуки, тоже…
Я вернулся. И по коже,
По твоей, скользнул слезой…
************************************
1944. Ас.
Эпилог вместо пролога.
“…Ночью была перехвачена радиограмма русских, из которой стало ясно,
что погибший пилот был знаменитым советским асом, неоднократно награжденный
Золотой Звездой Героя Советского Союза. Следует отдать ему должное – он был
отличным летчиком.”
Ханс-Ульрих Рудель, пилот пикирующего бомбардировщика Ю-87 (штука).
Мы зевнули, проклятье! Это были “иваны”,
Справа Днестр, за ним танки вышли в прорыв,
Сверху яркое Солнце, а снизу – туманы,
И навстречу – шестерка, вираж заложив…
А мы строй развалили, повиснув над целью,
Понадеялись – “наши”, махнули крылом,
Заблажил пулеметчик, залязгал турелью…
Поздно! Первая “штука” рванула огнем.
Не успеть, не увидеть – кто выжил, кто спасся,
“Юнкерс” коршуном к низу, сквозь узкий овраг,
Под изогнутой плоскостью молнией трасса –
Значит, дышит в затылок пропеллером Лагг!
Значит, времени нет, ухожу коридором,
Бомбы – к черту, задача его обмануть –
Он быстрей, он проскочит с ревущим мотором,
И тогда я ударю в распятую грудь!
Но повис, как бульдог, растопырил закрылки,
Сбросил скорость на “нет”, и короткими бьет,
Он завалит меня, уже с этой попытки,
И молчит бортстрелок – разбит пулемет.
Так, похоже, он мастер – играем в “пятнашки”,
Разворот, полубочка, и снова – к земле,
Я цепляю винтом полевые ромашки,
И послушен рычаг управления мне.
Он легко повторяет любые маневры,
Высота 10 метров, и ниже нельзя!
Я ослеп из-за пота, и вырваны нервы,
И скулит мне в наушники кто-то: “Земля!!!”
Я уже паникую – нарвался на аса,
Хорошо, остальные остались вверху!
Стала ближе и яростней белая трасса,
И опять, только чудом, я вскользь ухожу…
Вот он рядом, чуть справа, раскрашенным коком,
Острым диском пропеллера, тонким крылом,
И в стекле фонаря, в этом профиле строгом,
Улыбнулась мне Смерть побелевшим лицом!
А вот это – конец, вижу – не оторваться,
Ну, еще полминуты, собраться, понять…
Так нелепо… Как жаль - не успеть попрощаться,
И смириться – не ЖИТЬ! не ЛЮБИТЬ! не ЛЕТАТЬ!
А потом он отстал ослепительным взрывом,
Зацепив чем-то землю, ударом глухим…
Я вернулся живым и, с каким-то надрывом
Пил всю ночь до утра, и беседовал с ним…
PS. Я долго искал, но так и не смог точно узнать имя погибшего летчика.
Примерно в это же время погиб дважды Герой Советского Союза капитан
Карпов. Полковник Рудель, по всей видимости, считал, что тем асом был