Выбрать главу

Но пароходы эти по традиции ходили из Лондона. До него надо было еще доехать. Только незадолго до Первой мировой войны суда стали отходить из российских портов. Обычно же еврей, решивший уехать, добирался до Лондона через Германию. Большинство ехало легально. Царь-батюшка силой никого не держал. (Хотя размах событий несколько смутил Александра III.) Но немало было и таких, что предпочитали перейти границу нелегально. Кто-то бежал от жены, кто-то — от мужа, кто-то прихватил отцовские деньги, кто-то не хотел служить в армии. Наконец, евреи-контрабандисты — это не выдумка антисемитов. Так что в те годы был целый бизнес нелегального перехода границы. (Им пользовались, кстати, и революционеры.) На этом грели руки не только евреи (как и на прочей контрабанде), но и пограничники, таможенники и т. д. Но вот еврей оставил Россию, легально или нет. Что с ним происходит дальше? Кое-кто ухитрялся осесть в Германии. Эти считались самыми хитрыми — и язык более или менее понимают, и на дорогу тратиться не надо. Но таких было немного. Огромное большинство добиралось до Лондона, а потом без промедления отправлялось дальше. В основном — в США, но кое-кто и в другие места. Литовские евреи (включая вильнюсских) облюбовали, например, Южную Африку. Но довольно много было и таких, у которых денег хватало лишь доехать до Лондона. И тут оставалось три возможности: первая — обратиться к благотворительности, вторая — осесть в Англии, третья — вернуться домой, что было дешевле, чем ехать в Америку, да и ситуация там, дома, была привычная. Первой возможностью воспользовалось немало евреев — отправились за океан на деньги, собранные еврейскими благотворителями. Но этих денег не хватало. Тут, во-первых, надо учесть, что евреи, уже осевшие в Америке в первой половине и середине девятнадцатого века, выходцы из Германии, вовсе не рады были появлению нашего брата и денег на приезд не давали (до Кишиневского погрома 1903 г.). Во-вторых, эмиграция восточноевропейских евреев имела взрывной, пульсирующий характер: наступят им очередной раз на хвост — бегство резко усилится, резко увеличится и число совсем неимущих. Короче, денег не хватало. Приходилось их порой ждать довольно долго. А пока искали занятия в Англии. Случалось — находили и не хотели ехать дальше. А были такие, что возвращались уже из Лондона, одурев от непривычного путешествия. Их было, конечно, относительно немного. Поговорим очень кратко о судьбе большинства. Они добирались до Нью-Йорка. Местные, в прошлом немецкие евреи, смотрели на них с ужасом и недоумением — наши «ост-юде» зачастую были одеты в лапсердаки, вид имели местечково-старообразный. «Ост-юде» — «восточный еврей» — это тогда вовсе не выходец из Азии и Африки. В те времена так называли выходцев из Восточной Европы — польских, румынских, украинских, белорусских, литовских и т. д. евреев.

Появление немецких евреев в Америке связано вот с чем: после падения Наполеона в Германии во всей красе были восстановлены средневековые антисемитские законы. Но если в старое время евреи их по привычке терпели, то теперь, хлебнув свободы при Наполеоне, они восприняли это очень болезненно. Пытались добиться улучшения разными петициями. Добились кое-чего, но немногого. Другие увидели выход в крещении. Тогда крестились, кстати, родители Карла Маркса, Генриха Гейне. Третьи направились за океан, благо в Америке уже повсюду было признано равноправие для белых. Ехали, спокойно ликвидировав свои дела, обычно с некоторой суммой денег, мало отличаясь от довольно многочисленных тогда немецких эмигрантов. Эту немецкую эмиграцию обычно противопоставляют в литературе ирландской. К немецким тогда относили и евреев из околонемецких стран — чешских евреев, например. (Родители Брандайса — о нем дальше — тогда прибыли из Праги.) Среди немецких евреев сразу же было много лиц интеллигентных профессий (вспомним Мендельсона). В Америке их число еще более возросло. Словом, приличная была публика. А те немецкие евреи, что не крестились и не уехали в Америку, — показали, между прочим, на что они способны, во время революции 1848–1849 годов, особенно в Берлине (отблеск далекой еще грозы). Но тут евреям дали равноправие, и в шестидесятые годы эмиграция прекратилась, тем более что в Германии начался экономический подъем. Так что немецкие евреи в Америке к началу восточноевропейской еврейской волны уже считались давними, по понятиям того времени, американцами. Многие из тех, что были помоложе, родились в Америке или выросли там, прибыв маленькими детьми. Трудно им было признать братьев в пейсатых хасидах, тем более что и богослужение отличалось — немцы обычно ходили в реформистские синагоги. В общем, отнеслись они к «ост-юде» как к бедным родственникам. Бросали кое-какие подачки и стеснялись их. Считали, что нечего им ехать в Америку — пусть добиваются равноправия у себя дома. Кишиневский погром, потрясший всех евреев, это изменит — нет худа без добра. Наши «ост-юде» первого поколения жили в бедных кварталах и были в основном рабочими. Очень много их трудилось в небольших швейных мастерских Нью-Йорка, принадлежавших еврейским хозяевам, как это было и в России.