Он звучал то ближе, то дальше, бесконечно повторяя один и тот же напев, как будто что-то сообщая, настаивая, ожидая понимания. Как будто пел не один, а множество рогов. И когда тревожная песня прозвучал еще раз, совсем близко, я не выдержала, кинулась из комнаты туда, где окошко-бойница смотрело прямо на стену вокруг замка, и успела заметить, как стражник опускал рог, закончив послание. И тут же откуда-то издали донеслось повторение сигнала, слабое, далекое, но повторение. И где-то далеко, на самом горизонте, зажегся маленький огонек, а за ним еще один, и еще. Словно эти звуки разбудили всю мирно спящую долину, весь край Серых, своим тревожащим посланием. Я так увлеклась этим удивительно красивым, но отчего-то страшным зрелищем, что не сразу заметила, как на стене, на смотровых башнях, везде загорелись огни, появились люди, и даже коридор вокруг меня наполнился жизнью, какой редко бурлил даже днем. Видно послание, пришедшее в ночи, было и впрямь важным, понятным каждому жителю этих земель, настолько неотложным, что превратило ночь в день. Но что бы ни несла в себе тревожная песнь рога, я желала быть полезной и нужной, а для этого необходимо знать, что происходит.
Мне не пришлось долго мучиться неведеньем. Едва я собралась задать все свои вопросы, как рядом со мной объявился Крел.
Похоже, он еще не ложился, засидевшись над картами, и его, как и меня, звук рога застал бодрствующим. По крайне мере он был в той же одежде, хотя и несколько уставший и помятый. Он улыбнулся, как будто пытаясь убедить меня, что ничего страшного не происходит, но я не поверила. Потому что глаза его оставались серьезными, собравшись строгими морщинками вокруг глаз.
- Ирга, хорошо, что я вас увидел. Постарайтесь успокоить леди, и попросите не выходить сейчас из комнат, а завтра с утра им все объяснят.
И собрался улизнуть от дальнейших вопросов, но я схватила его за руку повыше локтя, нарушая все возможные правила приличий. Крел взглянул на меня, потом на свою руку, и качнул головой, как бы разрешая спрашивать.
-Что это значит?
- Начало войны.
И от этих слов, сказанных так обыденно, душа ухнула вниз. Я поняла уже, что как бы далеко я не убегала, но судьба моя сплетена с войной воедино, но надеялась, хотя бы отсрочить эту связь. Мои губы дрогнули, но я заставила себя говорить спокойно, не срываясь на крик.
- Это объявление войны? - было бы странно, ведь сообщать о намерениях не в правилах Ушедших за Грань.
Я давно уже не удерживала Крела, но он, кажется, не заметил, продолжая стоять рядом, и наконец, ответил:
- Нет. Предупреждение друга.
-Друга, - повторила я бессмысленно.
- Мойрана. Первым прозвучал его рог.
- Но … как… А разве он не…? - видно удивление было написано на моем лице слишком крупно.
Серый попытался улыбнуться, но ухмылка вышла кривой и весьма пугающей. Верно ему сейчас так же страшно как и мне. Только женщинам никто не запрещает показывать чувства и быть слабыми, а мужчины почему-то считают нужным прятаться под маской безразличия.
- Да. Он предатель, но у него хватило силы и чести хотя бы закончить свой путь как следует. Подать знак о том, что исчадья Тьмы вышли не просто на охоту, а на войну. Не нам судить его поступки и его предательство, но умер он, как и полагается уходить детям Охотника. Возможно, такая смерть искупит на Той Стороне часть его вины. Об остальном поговорим завтра.
Крел ответил разом на все заданные и незаданные вопросы, и собрался было продолжить свой путь. Но у меня была еще одна просьба. Пусть не место, и не время, но я попросила Крела о возможности не сообщать Мел о предательстве любимого, рассказав ей только о его смерти. Утаивать часть правды неправильно, но возможно ей так будет легче пережить.
- Хорошо. Я завтра сам поговорю с ней, - согласился с моими доводами Крел.
Серый, вероятно отправился думать об обороне замка, а я отправилась успокаивать девушек. У каждого из нас были свои заботы.
Я, как и просил Крел, постаралась не пугать их страшной новостью, объяснив, что завтра им все расскажут и посоветовав выспаться. Похоже, что они поверили мне, восприняв таинственные ночные звуки частью обрядов этой земли. Только Аллия, когда я зашла к ней внимательно взглянула на меня, как бы спрашивая, что я скрываю, вряд ли она обманулась моей улыбкой, которую даже я с трудом могла назвать безмятежной. Бекка в ответ на мой визит только фыркнула, как будто это я разбудила ее, а не суета за окном, и сообщила, что и не собиралась волноваться по пустякам. Мелинда все еще старательно делала вид, что спит. Я не стала говорить ей, что поняла это, просто еще раз пожелала спокойной ночи.
А утром Мелинда показалась мне почти спокойной и безмятежной, как будто и не было вчерашних волнений из-за Мойрана. Как будто долгий сон унес с собой все темные мысли. Мне и самой они казались дымкой, не стоящей внимания, но ведь не я была влюблена.
Как и в день прибытия в замок, я стояла за спиной Мел, готовая поддержать и успокоить, если потребуется, хотя в остальном это собрание совсем не походило на то. Девушки не жались друг ко другу уставшими и испуганными зверьками, Серые не сверкали благожелательными улыбками. Никакой торжественности, никакой радости, только звенящее напряжение вокруг.
Даже Лорд Гварин сегодня не занял своего обычного места в кресле, а остался стоять, как будто подчеркивая важность, сложность и тяжесть новостей. В тот день Серые были подчеркнуто дружелюбны и безоружны, а сегодня на многих виднелись серебристые кольчуги, наручи, появились мечи, изменилось поведение. В каждом шаге, в каждом движении хозяев замка сквозила теперь сокрытая грация хищников, готовых к прыжку.
Похоже, кроме нас все знали, что за новость принесла ночная побудка.
- Ночью прозвучал рог войны, - обращаясь ко всем сразу, начал Лорд Гварин, и каждое его слово отдавалось эхом в сердце, оставаясь там, кажется, навсегда. - Нашему народу предстоят тяжелые дни. Помните, что за вашими спинами множество беззащитных людей, что под вашими ногами родная земля. Возможно, многие из нас уйдут на Ту Сторону, но таков наш долг, ради наших семей, ради будущего, ради мирных снов. И сегодня я скажу вам те же слова, что всегда говорил перед Большой охотой. Если кто-то слаб духом - он волен уйти, если у кого-то дрожит тело - пусть остается под защитой этих стен, кто не хочет принимать бой - может покинуть этот народ, пока еще есть время. Но каждый, кто возьмет оружие в руки - примет все обязательства и долги, такой больше не сможет отступить ни до смерти, ни после нее. Пусть каждый сделает свой выбор, такой, какой велит его сердце. И да будет память наша с ушедшими, уважение с оставшимися, верность с вооружившимися. Я сказал.
Тишина, воцарившаяся после его слов, была почти оглушительной. Речь Лорда не была простой формальностью, он действительно предоставил каждому Серому право и возможность поступить по собственному разумению. Теперь я понимала, в чем заключалась удивительная самоотверженность и твердость Серых Воинов. Жить или идти на смерть, сопротивляться или отступать - это решение, принимаемое самостоятельно, а не по чьему-то приказу делало Серых непоколебимыми и уверенными.
Ожидание, растянувшееся почти на вечность, длилось всего несколько мгновений. И вот первый воин решился, вытянув оружие из ножен, он отделился ото всех и подойдя, положил его перед Лордом, встав на колено:
- Мой меч у твоих ног, мой Лорд, моя жизнь в твоем распоряжении, я готов.
Лорд Гварин в ответ, коснулся его груди возле сердца и лба, принимая обязательства, и сказал:
- Возьми и владей, я принимаю тебя.