Вода была прозрачная-препрозрачная, но дна все равно не было видно. Почувствовав, что воздух уже на исходе, Лиса выплыла наверх. Вышла на мелководье, отдышалась. Кожа горела, но жар был весьма приятным. Она несколько раз вдохнула и полностью выдохнула, как их учили на плаванье, а потом опять нырнула. На сей раз девочка погрузилась довольно глубоко. Вода, сначала светлая, стала темнеть, а потом Василисе показалась, что она вновь начала всплывать, но она-то знала, что погружается. Ощущение верх-низ размылось, стало очень холодно, а потом судорогой свело правую ногу. Вот тут Лиса по-настоящему перепугалась и начала задыхаться. Воздуха не хватало, легкие жгло. Девочка лихорадочно пыталась выплыть, но даже не знала, в каком направлении двигаться. Гребок руками, еще, еще… А потом последний, судорожный вздох и вода, заливающая легкие.
- Водяной! Покидай свои хоромы, выплывай ко мне, не то как бы войны между нашими царствами не случилось! Водяной! – царевич даже кулаком по воде ударил. Тишина. Иван присел на корточки, дотронулся до белой рубашки, брошенной прямо на голубые, как небо, незабудки, и закрыл лицо руками. Потом, словно набравшись сил, опять крикнул. – Дед Водяной!
- Ну чего тебе? – раздалось лениво. Со дна омута, на своем похожем на огромную корягу троне, поднялся длиннобородый Речной царь.
- Ты Василису на дно утянул? – царевич еле сдержался, чтоб не броситься с кулаками на обидчика.
- Нет, - покачал головой Водяной. – И не думал даже. Она сама нырять удумала, впрочем, от судьбы-то не уйдешь. Гребешком русалки расчесалась, так я могу и не утаскивать, как ни крути, а сама утонет.
- Все равно – верни ее! Она принадлежит лесу!
- А ежели вот, к примеру, мышь в воду попадет, да захлебнется, вы тоже будете ко мне с претензиями бегать? – недовольно заметил Водяной.
- Верни Василису! Немедленно! – с угрозой в голосе сказал ему Иван-царевич и прорезалось в его голосе звериное рычание, да сверкнули глаза желтым блеском.
- И нечего на меня рычать… Тоже моду взял… Мальчишка! - обиделся его собеседник, на всякий случай отплывая на своем троне подальше от берега.
- Верни Василису, после поговорим! – лесной царевич вовсе не намерен был спорить. Похоже, Водяной это тоже понял, потому, пробурчав что-то непонятное, нырнул в воду.
Должно быть, прошло не больше минуты. Ивану показалось, будто прошла целая вечность. Но вот, река забурлила, а на поверхности показалось бездыханное тело Василисы. Ее холодная как лед кожа приобрела синеватый оттенок, а губы и вовсе стали фиолетовыми. Царевич подхватил почти невесомую девочку под руки и вытащил ее на берег.
- Поздно, - с отчаяньем в голосе прошептал он, но руки сами собой уже давили на грудную клетку, пытаясь удалить воду из дыхательных путей. Девочка не дышала. Дальнейшие действия шли на полном автоматизме: вдохнуть, пять раз надавить на грудную клетку, еще вдох... Медицинский диплом он получил всего-то лет семь тому назад, а потому отдавал себе отчет, что все его старания, возможно, уже не дадут никакого результата – по всем признакам вода попала в легкие и минуты, в течение которых возможна реанимация, скорее всего уже истекли. Тем не менее, он продолжал свои попытки вернуть Василису к жизни.
Отчаянье сказало: «Все кончено». Царевич, уже ни на что не надеясь, изо всех сил встряхнул безжизненное тело Лисы:
- Да очнись же! Очнись! – закричал он на нее, будто девочка сама могла что-то изменить.
Когда он готов был окончательно признать свое поражение, Василиса закашлялась. Он тут же перевернул ее лицом вниз, и из легких хлынула вода. Девочка мучительно кашляла, но самое страшное было позади. Во всяком случае, на это уже можно было надеяться.
Иван уложил спасенную на свою рубашку. Лиса к тому моменту опять потеряла сознание, но она уже дышала, а губы стали розоветь, поэтому царевич был за нее относительно спокоен. Конечно, если бы она осталась человеком, ее бы следовало немедленно отправить в больницу, опасность отека легких и прочих осложнений была бы велика, но для оборотня, пусть даже еще ни разу не превращавшегося, все это уже не имело значения. Главное – дышит, остальное само восстановится.
Нести девчонку домой и пугать ее родных он не стал – вместо этого он просто отнес ее в царский терем, благо, идти было не так уж и далеко, особенно если знать короткие тропы. Леший, увидев, какую «добычу» принес сын, сокрушенно покачал головой:
- Добрался-таки он до нее…
- Нет, это она сама… Несносная девчонка!.. – ответил ему царевич, особенно выделив последнее слово.
- Родные не забеспокоятся? – спросил Лесной царь.
- А к ним Ваня зайдет, скажет, что она у его бабки остановилась.
- Ну смотри, смотри, - добродушно поворчал Леший, но спорить с сыном не стал. – А монетка-то на ней?
- Не знаю, она осталась у них с братом, если отверстие проделать успели, то, может быть, где-то в василисиных вещах лежит.
- Так ступай, отнеси девочку в свою комнату, уложи. Пусть спит, да выздоравливает. А сам между тем посмотри монетку! - в голосе лесного царя послышалось нетерпение.
В лесной терем гости наведывались редко, и не было нужды в большом количестве спален, поэтому Ивану пришлось отдать гостье свою комнату. Впрочем, он все равно редко в ней ночевал. Уложил Василису на кровать, кликнул лешачиху-служанку, велел ей растереть гостью насухо полотенцем, переодеть ее в сухое, да укутать как следует, чтоб в тепле спала. Сам же быстренько ощупал карманы прихваченных с берега джинсов, но монетки не обнаружил. Хотел уже, было, идти к отцу, но взгляд его упал на рубашку девочки. На ней был нагрудный карман, в котором и удалось обнаружить полушку на кожаном шнурке. Иван радостно улыбнулся и понес монетку показывать отцу.
- Смотри-ка! Она! Она самая! – радостно басил Леший, вертя крохотную в его огромных руках монетку.
- Она самая – это ты о чем? – спросил его царевич, удивленно приподняв бровь.
- Монетка возвращения. Теперь… Теперь мы им всем покажем! Всем-всем этим! – лесной царь, забыв про свою степенность и солидность, пустился в пляс.
- Этим – это кому? – уточнил Иван.
- Людишкам, которые леса наши рубят, мусорят в них, уважение ко мне забыли! Вот кому! Сынок, как ты смотришь на то, чтобы отправиться в прошлое, да деду своему помочь? Ты будешь помнить все, что было, у тебя останется все, что есть. Ты сможешь многое изменить. И, что самое главное, ты сможешь вернуть людей к почитанию древних богов. В то время это еще можно было сделать, - Леший не на шутку увлекся своими планами по изменению прошлого. - Тебе нужно лишь помочь деду стать единоличным владыкой всей Руси, а после занять его место по праву наследника. Ты сможешь – ведь ты знаешь наперечет все ошибки, которые он совершит, все промахи его противников, ты многое знаешь и умеешь сам. Наша победа предначертана. Под твоей властью люди вернутся к природе, научатся ценить гармонию мира. Ты, главное, смотри только, не позволяй им создавать всякую эту их технику. Как кто что изобрел – сразу на кол его. В природе многое есть из того, что поможет людям достойно жить и без их порочных механизмов и машин. Ты, главное, сделай все по уму. Я верю в тебя, сынок.
- Отец, ты хочешь сказать, что изменить весь мир можно с помощью вот этой полушки? – удивился царевич.
- Не простая это полушка, Ваня, и дед твой был ой как непрост. Дружбу мы с ним водили в давние те времена, потому ведаю я, что велел он отчеканить монетку, да не простую, а из кусочка небесного серебра. После положил на ту монетку зарок, запечатав в ней день, когда началось его восхождение на престол московии. Думал он, что буде совершит где ошибки по первому разу, вернуться в тот день, да переделать все заново. Не получилось у него это – во время смуты выкрали у него ту монетку посланники Василия Темного, да так и затерялась она. Выходит, тебя она ждала-дожидалась.
- Отчего же попала она не мне в руки, а обыкновенному человеческому мальчишке?
Пожал плечами Леший:
- Про то никто не ведает. Быть может, мальчик этот еще сыграет вою роль в твоей судьбе и судьбе нашего леса. А может, он нашел зачарованную полушку лишь для того, чтоб передать его девочке, которой ты сегодня вернул свой долг? Еще одна Василиса вмешивается в твою судьбу – не в первый раз. Впрочем, может то и случайность – вы теперь в расчете и ты можешь просто забыть про девчонку. Ты больше ей ничего не должен. А что до хозяина монетки, то тут много возможностей, но что из них верно, про то мне не ведомо. Отнеси теперь полушку хозяйке. Пусть у нее до поры побудет. Все одно пока от нее проку мало, действует она лишь один день в году, в ночь Купалы, когда ее зачаровал твой дед. Теперь год ждать придется. Но что нам год? У леса ныне есть надежда – ты его надежда, сынок!