- Василиса, пойдем, мне нужно с тобой поговорить, - Воин взял Девочку за руку и увел ее подальше от остальных. Лиса смотрела на этого храброго римского солдата в кроваво-красном плаще снизу вверх – он был очень высоким. Для того, чтобы говорить было удобней, Воин присел на корточки.
- Успокойся, - было видно, что ему раньше не приходилось успокаивать плачущих детей, и он несколько растерян. – Давай мы сначала приведем тебя в порядок, - он краешком своего плаща вытер слезы на щеках девочки. На алой ткани появились темные разводы. От плаща пахло песком, дальними странствиями и солнечным ветром, – Вот так, - сказал он и осмотрел Василису. Та шмыгнула носом.
- Дитя, я хотел бы объяснить тебе одну простую вещь. Хочу, чтобы ты ее поняла и приняла всем сердцем, - сказал Воин, когда девочка немного успокоилась. – Существует две большие разницы между исчезнуть насовсем и исчезнуть, но остаться. Первое будет в том случае, если мы будем выжидать и тянуть до последнего. Исчезнем мы, а заодно с нами исчезнешь и ты. Просто потому что тех, других, больше и потому что они намного сильнее. Если же мы сделаем Поступок, отправив тебя и кого-то одного из нас в Правь, мы исчезнем, пусть и раньше, но останемся в твоем сердце. Ты же будешь нас помнить?
Девочка кивнула и вытерла рукавом нос.
- Вот видишь, так что же лучше: если мы струсим и поэтому навсегда исчезнем вместе с тобой, или если выживешь ты и один из нас, а память об остальных останется в твоем сердце?
- Все плохо, - ответила Лиса.
- И все же?..
- Память – это же не жизнь! – девочка заупрямилась. – Что толку, если я о вас буду помнить, но вас же уже не будет!
- Как знать? – хитро подмигнул ей Воин. – Тебе Нав объяснял же, кто такие Боги и как они появились, а чем мы хуже? Твоя память – это даже лучше, чем вера, потому что, по сути, это знание. Ты видела нас, ты говорила с нами, ты помнишь, как мы выглядим, а, значит, мы будем жить, просто поменяем Пустоту на Память. А ты вернешься домой. И пока ты будешь жить, будем жить и мы. Поняла?
Девочка грустно кивнула головой. Все, конечно, так, но…
- Думаю, когда у тебя будут свои дети, ты сможешь рассказать им о нас, и мы будем жить еще и еще. Придумай о нас сказку или красивую легенду, - предложил Воин и украдкой бросил взгляд на оживленно спорящих друзей.
Он специально пошел с Василисой, потому что понимал – из всех четверых он меньше всего принесет пользы в Прави. Похоже, оставшиеся никак не могли прийти к единому решению. Воин усмехнулся: насколько же его друзья не похожи на тех, других. Те бы переругались за право остаться в живых, а Нав, Тень и Архангел сейчас, он в этом не сомневался, изо всех сил пытаются отвертеться от такой возможности. Тень переживает, потому что идея принадлежит ему и считает, что воплощать ее должен именно он. Нав уверен, что от Тени или Архангела будет больше толку. Архангел пытается доказать, что он вообще ни при чем и его дело маленькое – обеспечить девочке и ее проводнику путь в Правь. Они спорили очень долго. Когда же, наконец, дело наладилось, Нав с мрачным видом подошел к ним.
- Мы решили… С Василисой иду я, - похоже, ему было неловко, он избегал смотреть в глаза Воину и нервно вертел в руках веревочку, в которую они с девочкой играли до этого.
- Отлично, - улыбнулся Воин. – Думаю, это правильный выбор.
Василиса опустила глаза. В душе она радовалась, что с ней останется именно Нав. Она очень к нему привязалась за все это время. Рядом с рыжеволосым ангелом ей было спокойно и просто, впрочем, с остальными тоже, но в Наве было еще что-то родное. С ним можно было запросто поговорить обо всем на свете, он всегда разговаривал с ней как со взрослой, очень внимательно относился к ее словам, а иногда Василисе казалось, что он понимает ее и без слов. Тем не менее, радость вскоре сменилась муками совести – ведь и умный Тень, и отважный Воин, и угрюмый Архангел тоже были ей по-своему очень дороги. Как же можно радоваться тому, что они вскоре исчезнут, пытаясь спасти ее?
- И как вы ухитрились убедить этого упрямца? – спросил Воин, когда они с Навом и Василисой подошли к остальным.
- Я ему сказал, что о том, каким образом можно отправить кого-то из нас в Правь, знаю только я и не скажу ни слова, пока он не согласится сопровождать туда девочку.
- Да ты шантажист! – усмехнулся Воин.
- А что делать? – притворно вздохнул Тень. – Все так рвутся покинуть Пустоту через тропу Небытия, что почти невозможно найти добровольца, согласного отправиться в Правь. Так что старый добрый шантаж нам очень даже помог.
- Святые слова! – улыбнулся Архангел, и они втроем рассмеялись. Василиса удивленно смотрела на них. Еще никогда они не были так веселы. Было такое ощущение, что они только что стряхнули со своих плечей очень тяжелый груз и теперь радуются обретенной свободе и легкости. Девочка взглянула на Нава. Он, в отличие от друзей, был мрачен и хмур.
- Давайте не будем тянуть, - предложил Тень. – Уж коли все решили, не будем терять драгоценное время… Давайте только попрощаемся.
Василиса чуть не вскрикнула, когда Нав, видимо не рассчитав силы, очень больно сжал ее ладонь. Впрочем, слова Тени встревожили ее не меньше. Она-то думала, что все это будет не сейчас, пройдет какое-то время, может быть, все еще решится само собой… Странно, но Василиса в этот момент вспомнила школу. У нее тогда зуб портился, а она все откладывала, да откладывала поход к врачу. Все как-то не сейчас, да не сейчас… А тут в школу приехал стоматолог и Василису вызвали к нему в числе первых. Она даже собраться с мыслями не успела, как ее усадили в кресло и поставили пломбу. Только ощущения были ужасные, словно на ровном месте под тобой открылся люк и ты летишь, летишь…
Первым к ней подошел Тень. Его улыбка показалась Василисе какой-то отстраненной, словно он уже был где-то в другом мире.
- Удачи тебе, милое дитя, я верю, ты вернешься домой, - он погладил девочку по голове и посмотрел на Нава. – Береги ее. Теперь ты остаешься один. Это тоже очень непросто. Я знаю – ты сделаешь все.
- Помни, о чем мы с тобой говорили, - произнес Воин и по-дружески подмигнул Василисе, потом он прижал левую ладонь к груди, а правую открыл и, поднял в прощальном салюте, обращенном к Наву. Лиса помнила, именно так приветствовали друг друга римские легионеры.
- У тебя все получится, я верю, - Архангел улыбнулся. – Не держи зла на Звездочку, просто она испугалась, - попросил он.
Василиса кивнула ему, не в состоянии произнести ни слова. Она и так изо всех сил сдерживала рвущиеся на волю слезы.
Нав и Архангел обнялись на прощание.
- Теперь в путь, - сказал Тень. – Нав, возьми девочку за руку, а, лучше, обними ее за плечи.
- Сделаем проще – я возьму ее на руки, и тогда она точно никуда не денется, - предложил Нав, с легкостью поднимая Василису. Она судорожно уцепилась за его шею. Девочке было страшно.
- Хорошо, - кивнул Тень. – Дитя, закрой глаза, тебе незачем смотреть на то, что будет.
Лиса послушно зажмурилась.
Тень, Воин и Архангел взялись за руки так, чтобы Нав с девочкой оказались по центру образованного ими круга.
Дальше Василиса слышала сначала их приглушенные голоса. Что они говорили и на каком языке, она не знала. Звуки незнакомой речи звучали словно рычание и были совершенно незнакомы ей. Потом поднялся сильный ветер, волосы Нава хлестали ее по рукам, забивались в нос. Что-то шло не так, потому что в голосах вскоре послышались нотки тревоги. Лиса приоткрыла глаза. Тут же порыв ветра хлестнул по лицу, но девочка все же увидела, как постепенно тают, становясь невидимыми силуэты ее друзей. Тень оказался совсем близко, Василиса даже разглядела, что он прикусил губу, и по его подбородку уже стекала струйка полупрозрачной крови. Еще один безумный порыв ветра. Голоса становились все тише, но тут мелькнуло что-то белое, и круг стал шире – в нем появилось новое звено. Одной рукой Звездочка стиснула ладонь Архангела, а другой – взяла за руку Тень. Откуда она взялась, Василиса так и не узнала. Но, похоже, появилась она вовремя. Ее волосы свободно развевались по ветру. Звездочка чуть виновато посмотрела на Лису и слабо, одними губами, улыбнулась ей. Потом они с Архангелом встретились взглядами, да так и смотрели друг на друга. Ветер разбушевался, и Василисе пришлось опять прижаться к Наву. Больше она ничего не увидела до тех пор, пока вокруг не воцарилась полнейшая тишина.