Гуляли они, гуляли. Вдруг слышат — где-то в лесу сама с собой толкует собака.
— Вдруг она кинется на нас, Братец Опоссум. Что мы будем делать? — спросил Енот.
Опоссум только усмехнулся:
— Ну уж я не дам тебя в обиду, Братец Енот. А ты что будешь делать?
— Кто? Я? — сказал Енот. — Пусть попробует сунется только — все ребра пересчитаю!
А собака увидала их и не стала тратить времени зря. Она и здороваться не стала. Прямо кинулась на них — и все тут.
Братец Опоссум в ту же минуту осклабился, рот до ушей, и кувырнулся на спину, будто мертвый.
А Енот — тот мастер был драться. Подмял под себя собаку и ну трепать. Правду сказать, от собаки не много осталось, а то, что осталось, вырвалось — и наутек, в самую чащу, будто кто пальнул из ружья.
Вот Братец Енот привел свой костюм в порядок, встряхнулся, а Братец Опоссум все лежит как мертвый. Потом осторожно привстал, огляделся да как бросится бежать, только пятки засверкали.
В другой раз, как повстречались Опоссум и Енот, говорит Опоссум:
— Здравствуй, Братец Енот! Как поживаешь?
Но Енот — руки в карманы, здороваться не хочет.
— Ты что ж это нос воротишь, Братец Енот? — спрашивает Опоссум.
— Я с трусами и разговаривать не хочу, — отвечает Енот. — Ступай своей дорогой!
Опоссум разобиделся — страх.
— Кто ж это трус, нельзя ли узнать?
— Да ты, конечно, — говорит Енот. — Очень нужны мне такие приятели, что кидаются на спину и строят из себя мертвых, чуть дело дойдет до драки!
Опоссум, как услышал эти слова, ну смеяться, ну хохотать.
— Неужто ты думаешь, Братец Енот, что я со страху? Не думаешь ли ты, что я испугался несчастного пса? И чего мне было бояться? Я ведь отлично знал, что, если я не слажу с этой собакой, ты-то задашь ей жару. Да я просто лежал и смотрел, как ты треплешь ее, и ждал, когда придет мой черед позабавиться.
Но Енот только нос наморщил:
— Рассказывай сказки, Братец Опоссум. Как дотронулась до тебя собака, ты сразу кувырнулся и прикинулся мертвым.
— Так ведь я говорю тебе, Братец Енот, что это совсем не от страху. Я одной только вещи и боюсь на свете — это щекотки. А когда эта собака ткнулась носом мне в ребра, я рассмеялся, и так разобрал меня смех, что вот не шелохнуть ни рукой, ни ногой! Конечно, ее счастье, что я боюсь щекотки, а то еще минута — и я разорвал бы ее в клочья. Драки я не боюсь никакой, Братец Енот, но щекотка — это дело другое. С кем угодно согласен я драться, только — чур — без щекотки.
— Вот с того самого дня, — продолжал дядюшка Римус, глядя, как завивается в кольца дымок из трубки, — и до сих пор так боится щекотки Братец Опоссум: тронь его только между ребер — кидается на спину и хохочет до упаду, так что не может шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Как Братец Кролик перехитрил Братца Лиса
— Дядюшка Римус, — спросил Джоэль вечером, когда старик как будто ничем не был занят, — скажи, когда Лис поймал Кролика Чучелком, он не убил его и не съел?
— Разве ж я не рассказывал тебе об этом, дружок? Ну да, я ведь сонный был, и в голове у меня все спуталось, и мама как раз позвала тебя. О чем же мы тогда толковали? Помню, помню. Ты, никак, и глазки уже трешь? Нет, плакать по Братцу Кролику погоди. Даром, что ли, он был такой шустрый? Ты послушай, что дальше будет.
Приклеился, значит, Братец Кролик к Чучелку, а Старый Лис ну кататься по земле, ну хохотать. А потом говорит:
— Сдается мне, Братец Кролик, на этот раз я тебя поймал. Может, я и ошибаюсь, но кажется мне, что поймал. Ты все тут скакал и потешался надо мной, но теперь конец твоим шуткам. И кто просил тебя лезть не в свое дело? И зачем сдалось тебе это Чучелко? И кто это прилепил тебя к нему? Никто, никто в целом свете! Никто не просил тебя, а просто ты сам взял и влепился в Чучелко! И сам ты во всем виноват, Братец Кролик! Так и надо тебе, так и будешь сидеть, пока я наберу хворосту и не зажгу его, потому что я, конечно, зажарю тебя сегодня, Братец Кролик.
Так сказал Старый Лис.
А Кролик отвечает так смирно, послушно:
— Делай со мной, что хочешь, Братец Лис, только, пожалуйста, не вздумай бросить меня в этот терновый куст. Жарь меня, как хочешь, Братец Лис, только не бросай меня в этот терновый куст.
— Пожалуй, слишком много возни с костром, — говорит Лис. — Пожалуй, я лучше повешу тебя, Братец Кролик.
— Вешай, как хочешь высоко, Братец Лис, — говорит Кролик, — только бы ты не вздумал бросить меня в этот терновый куст.
— Веревки-то у меня нет, — говорит Лис, — так что, пожалуй, я утоплю тебя.
— Топи меня так глубоко, как хочешь, Братец Лис, — говорит Кролик, — только не бросай меня в этот терновый куст.
Но Братец Лис хотел расправиться с Кроликом покрепче.
— Ну, — говорит, — раз ты боишься, как раз и брошу тебя в терновый куст.
— Где тебе! — говорит Братец Кролик. — С Чучелком-то я слишком тяжел, не добросишь.
Схватил Лис Кролика за уши да как тряхнет! Отклеилось, упало Чучелко.
— А вот и доброшу, — говорит Лис.
Как размахнется, как бросит Кролика в середку тернового куста, даже треск пошел. Встал Лис на задние лапы, смотрит, что будет с Кроликом. Вдруг слышит — кличет его кто-то. Глядь — там, на пригорке, Братец Кролик на бревнышке, нога на ногу, сидит-поживает, смолу из шерсти вычесывает щепкой.
Понял тут Лис, что опять остался в дураках. А Братцу Кролику позлить его охота, он и кричит:
— Терновый куст — мой дом родной, Братец Лис! Терновый куст — мой дом родной!
Вскочил и пропал, как сверчок в золе.
Сказка про лошадь Братца Кролика
Раз после ужина мальчик прибежал к старому негру, чтобы послушать еще про Братца Кролика и его приятелей. Дядюшка Римус был очень весел в этот день. Только Джоэль сунул голову в дверь, он услышал песенку:
И мальчик тотчас вспомнил, как гнался за Кроликом Старый Лис.
— Дядюшка Римус, — спросил Джоэль, — а Кролик совсем удрал, когда отлепился от Чучелка?
— Что ты, дружок! Зачем ему было совсем удирать? Такой человек, как Братец Кролик, да вдруг удирать! Конечно, он посидел дома, пока не выскреб из шерсти смолу; день, другой посидел и опять за свое: скачет то здесь, то там, как ни в чем не бывало.