Дядя Миша угрюмо зыркнул на меня и принялся снова наполнять стаканы. Посидели, помолчали.
- Что ты там врал насчет одиночных мамаш? - как бы невзначай спросил дядя Миша.
- Почему это врал? - возмутился я, - хочешь одиночных? Будут тебе - хоть одиночные, хоть очередями!
- А что для этого надо? - заинтересовался дядя Миша.
- Как всегда! Коньяку, вина и шоколада! - радостно взвился я, окончательно понимая что дядя Миша снова спасся. - Дет я м мороженого, бабам - цветы!
После чего мы весело пошли знакомиться с одинокими мамашами и их очаровательными дочками.
БреднЯ шестая:
Дядя Миша
и призрак старого костела.
Как- то поехали мы с дядей Мишей к родным корням. В края, так сказать, рождения. Конечно, ездили мы туда постоянно, но вместе -не так уж и часто. Про дорогу рассказывать не буду - трое суток беспробудного веселья, с песнями, плясками, пьяными проводницами и прочими прелестями беспутной жизни. Упс, пардон - попутной жизни!
Вот, значит, приехали мы каждый в свою деревню, осамогонились немного… Тьфу ты черт, что это со мной сегодня?! Я хотел сказать - ополлитрились… ээээ… вот же незадача… слово совсем вылетело, как воробей… Акклиматизировались, во!
И вот однажды сижу я, значит, весь акклиматизированный, только-только от топора и плахи (дрова рубил бабушке своей), и мечтаю о вечере, который вот-вот должен был наступить. Договорился я с одной местной девушкой, оператором машинного доения, после кино пойти на сеновал - звездами любоваться. И в самый разгар моих мечтаний об ужине и свидании (именно в таком порядке), вдруг вваливается в хату дядя Миша, весело гремя всеми своими авоськами. Вы, кстати, не заметили - дядя Миша почему-то всегда вваливается вдруг ! Нет бы вваливаться как все люди, по-тихоньку, стукнув для приличия в дверь. Хотя, надо все ж признать честно, иногда дядя Миша все-таки стучит в дверь. Ногой, когда руки заняты.
- Ну, хлопцы и дивчыны, здоровеньки булы! - поздоровался он на местном диалекте. - Як делы? Шо робите?
- Отдых роблю, дядь Миш, - лениво откликнулся я.
- Ну-ну! Устал мух считать? - весело подколол меня дядь-Миша, - тяжкое это занятие, Игoрюха, тяжкое!
- Да ладно тебе, Миша, хлопец дров воз переколол, отстань от него! - вступилась за меня бабушка. - Я вот сейчас лучше соображу чего-нибудь на скору руку!
- Сообрази, Григорьевна, сообрази! - согласно кивнул дядя Миша, доставая пару пузырей кубинского рому. - Это нам не лишне будет!
Тут я немножечко отвлекусь, пока дядя Миша откупоривает бутылки: во-первых, деревенское "на скорую руку" - это вам далеко не "чем бог послал" из "12-ти стульев" Ильфа и Петрова. Это… даже слов не подберу - это ого-го! Короче, столько всего, что городскому человеку за неделю не съесть, если только всех друзей и знакомых пригласить. И во-вторых, кубинский ром - это такая вещь… кто не пил - никогда и не пейте! Шешьдесят градусов смерти! Но вот дядя Миша любил его отчаянно…
Короче, вернемся в хату. Вот, разливает значит дядя Миша первую порцайку по стакан а м, мы вздрагиваем это дело за хозяйку данного дома, и дядя Миша осведомляется у меня: - Собираешься куда-то вечером?
- О-о-о-о! - мечтательно протянул я, глядя затуманившимися от счастья глазами куда-то за плечо старого капитана. (Ну люблю я астрономию, что тут поделаешь!) Но тут что-то меня насторожило - то ли в дяди Мишином тоне, то ли в его взгляде. - А что?
- Да нет-нет, ничего! - как-то поспешно ответил дядя Миша, разливая вторую порцию. - "О-о-о-о" - это дело хорошее… правильное дело! Ну, - чокнулся он со мной, - будем!
И мы были. Но какой-то червячок внутри меня копошился всеми своими сорока лапками и не давал мне покоя. Что-то все реальнее выглядывал из-за плеча дяди Миши гордый птах обломаист. Но, желая продлить мгновения надежды на несбудущее счастье, я не задавал дяде Мише больше вопроса "А что?".Так и посидели мы еще немного, усиленно двигая челюстями и думая каждый о своем.
- А я вот, Игорюха, - кивнул дядя Миша наконец-то на авоськи, - в ночное иду!
- Да ну! - радостно вскинулся я, резонно предположив, что смотреть на звезды в ночном, в стогу сена, будет гораздо романтичнее, - А меня берешь?
- А то! - кивнул дядя Миша, - конечно!
При этих словах мне послышалось хлопание крыльев обломаиста, поспешно улетающего прочь. На радостях хватил я еще стакан рому и накинулся на закусь, как голодный беженец из недоедающих стран.
- Я вот, правда сомневался, брать ли тебя… Но раз ты сам напросился… - дядя Миша уже разливал по-новой. - Тут такое дело, понимаешь ли… Поспорил я с мужиками нашими, что мы с тобой в старом костеле ночь проведем, и ничего с нами не будет!
Обломаист радостно защелкал клювом. Я механически выпил стакан рома, не почувствовав ни вкуса, ни градуса. Ночное неблагополучно накрылось медным тазом вместе с астрономией и прекрасной операторшей машинного доения.
Теперь, пока тогдашний я пытаюсь придти в себя, мы сделаем еще одно отступление, которое тут крайне необходимо. Старый костел распологался в районном городишке ( 5 км от нашей деревни и 10 - от дяди Мишиной). Стоял он на самом высоком месте городка, почти напротив православной церкви, но в отличии от нее был заброшен. Славился он тем, что (по местным преданиям), обитал там жуткий призрак. По ночам бродил он по костелу, жутко завывая и гремя цепями. Находились люди, которые пытались провести там ночь, после чего их находили или упавшими с какой-нибудь лестницы вниз головой, или вообще повесившимися. Как-то мы, еще пацанами, решили толпой узреть этого призрака. Ровно в полночь у кого-то со страху забурчало громко в животе - так мы бежали все 5 километров до своей деревни не оглядываясь. Такое вот веселенькое местечко - как раз, самое подходящее, чтобы ночью там попить рома. В конце семидесятых приезжала туда толпа ученых, понаставили там кинокамер, прожекторов; но призрак почему-то не появился.
- Ну что ж, - обреченно промямлил я, - костел, так костел! Все равно мне вроде делать было нечего…
- Да я ж тебя не неволю, - пробасил дядя Миша, щедро наливая в стаканы, - нет, так нет!
- Почему же "нет"? - обиженно вскинулся я. Не хватало, чтобы надо мной потом смеялись, что я, большой мальчик, призрака испугался! Тем более те, кто его сам боится. Да и красавиц местных, любящих астрономию, было много - операторов и других профессий; а дядя Миша был один. - Я разве говорил такое слово: "нет"?
Короче, собрали мы закусь, взяли авоськи, свечки (не от геморроя, а стеариновые - которые путем горения свет дают) и на попутке доехали до райцентра. Костел стоял мрачный и угрюмый, глядя на нас заколоченными дверями и окнами. Сзади нашлось одно окошко с отломанными досками, через которое мы и проникли вовнутрь. Расположились на алтаре (или как он там в костелах называется?), расстелили газетки, разложили закусь… Молча ухайдахали пару пузырей рома. Говорить что-то не хотелось, место было какое-то… больше располагающее к молчанию. Наконец наступила долгожданная полночь. "Бьют часы-ы-ы-ы на стар-р-рой б-б-башне… про-о-овожают день вче-е-е-ера-ашний", - начал было выводить я дрожащим голоском, но тут же сорвался и замолчал. Дядя Миша смотрел куда-то за мою спину, и так смотрел скажу я вам! По моей спине тут же забегали разбуженные мурашки, холодно щекоча меня всеми своими крошечными лапками. Кучеряшки на моей голове выпрямились и встали дыбом. Я медленно оглянулся. За спиной моей, шагах в пяти, стояло что-то такое полупрозрачно-колеблющееся, напоминающее проекцию человека с бледным лицом, испачканым кровью. Почему-то я сразу вспомнил что давненько не ходил в туалет.
- Дзянькую, панове! - почти неслышно прошелестело это. - Проше браздо - яка година буде?
- Якое табе дзянькую, - возмутился дядя Миша, - подкрался яки тать! Я с переляху чуть в портки не наробыв, пся крев!
Я же молча сидел, пытаясь оттаяться от скамьи, к которой намертво примерз, позабыв слова не то что польские, по-русски и то - если что и помнил, то только матерное. Для того, чтобы не переводить все сказанное, буду рассказывать сразу на русском.
Вот, значит, возмутился дядя Миша: какой мол, тебе здравствуйте, когда ты подкрался как враг к партизанам, что дядь-Миша с перепугу чуть не…гм… протрезвел, сукин он сын (призрак, конечно). Тут призрак обиделся, начал завывать чего-то, из чего я с огромным трудом понял, что он никакой не сукин сын, а самый что ни на есть настоящий польский шляхтич. И что ему тоже не улыбается бродить тут, глядя на наши нетрезвые лица неизвестной национальности.