Всё получилось! Путь к дереву
С утра погода испортилась окончательно. Шёл снег, дул ветер, и мороз становился все сильнее. Я периодически выходила, смотрела в разные стороны и искала хоть какие-то наметки на путь. Ничего не было. Обедали мы в полной тишине. На Собирателя грехов и Бездушного все старались не смотреть, понимали, что если ничего не решится, эти двое вскорости умрут. На меня тоже старались не смотреть, а я не поднимала голову от тарелки, чувствовала себя без вины виноватой и не знала, что делать. Снег не прекращал сыпать, заполняя собой все пространство вокруг. Мы ждали. Стало сереть – близились сумерки. Настроение было соответствующее – нервное, мрачное, почти отчаянное.
Хи поднялся из-за стола и сказал:
– Всем быть готовыми. Как только сумерки настанут, будем выдвигаться. Я уверен в Лотте. Она поймает путь. Надо просто начинать двигаться. Хватит жалеть себя, нажалелись.
Вскоре все были готовы и одеты, бутерброды нарезаны, сани готовы, снегоступы лежали наверху.
Хи сказал:
– Выдвигаемся, идём в направлении на восток, почему – не знаю. Кто не согласен, аргументируйте.
Никто не стал возражать в этой ситуации, ведь только один человек смог взять какую-то ответственность на себя. Все выстроились в цепочку, как планировали, обвязались веревками, чтобы не потеряться в пурге и темноте, и пошли. Дошли до опушки леса, я остановилась и опять стала смотреть. Было почти темно, снег слепил глаза и налипал на ресницы. Начала вертеть головой и… вот оно: впереди вдаль выстроилась маленькая, чуть заметная в метели гирлянда из огоньков. Я замахала руками. Все радостно замахали в ответ, поняли. Хи обнял меня.
– Ты молодец, Лотта, идем.
Как будто мы уже пришли, как будто кто-то знал, сколько времени идти до Дерева и вообще – дойдем или.
Мы шли. Останавливались, прижимались друг к другу, сметали сугробы снега с головы и одежды, растирали руки и носы, чтобы не обморозиться, но шли, не видя даже человека, который стоял рядом, крепко держась за веревки. Я жутко устала, хотелось лечь и не двигаться, но вспоминала, что надо, надо, должна.
«Спасибо Хи, он держит меня, а как остальные? – думала я. – Каково парням ещё и сани тащить, каково нежным девушкам, которые и на улицу зимой лишний раз не выходили?» Мы шли всё медленнее, но главное – шли. Время тянулось бесконечно, а вот силы были на исходе. Будет ли эта охота? Кажется, уже скоро утро, а мы всё идем, и останавливаться нельзя.
И все-таки мы дошли. Впереди показалось что-то невероятно огромное, уходящее в небо, насколько было видно в этом снежном кошмаре. Морана точно не хотела допустить нас к Дереву Мироздания и бросила и снег, и ветер, и мороз против нас. Но мы пришли. Это была первая победа.
Дерево было необъятным, с корявой корой, толстенными ветвями. Но оно как будто нам обрадовалось, ветер качал ветви, а мы смотрели – и казалось, что оно нас приветствует. Мы спрятались за стволом от ветра и вздохнули. Странно, но возле Дерева было теплее и почти не дуло, снег падал спокойно и не слепил глаза. На небе в просветах туч появилась огромная серебристая луна и с удивлением посмотрела на нас – кто эти букашки, что сгрудились возле великого Дерева, как посмели? Но Дерево опять шевельнуло ветвями, как будто говоря: они со мной, мои гости. У нас появилась надежда. Стали осматривать друг друга – не обморозился ли кто. Есения подошла к Собирателю грехов.
– Лотта, посмотри, он не открывает глаза и совсем белый. Он не умер?
Я с ужасом глядела на этого человека. Он был не просто белый, а синий. Неужели умер перед самым Деревом? Невероятно. Столько ждать, столько мучиться и умереть вот так, на пороге спасения. Меня объял ужас и отчаянье.
– Подожди, Лотта, не отчаивайся, – сказала Есения, стащила рукавицы с себя и Собирателя и стала тереть его руки.
– Есения, – ойкнула Клевенс, – к нему нельзя прикасаться, может быть беда.
– Все, Клевенс, беда уже могла произойти, он мог умереть, так что хуже не будет, – и она распахнула свою шубу, юркнула в шубу собирателя и обняла его.
– Мама говорила, что замерзших лучше всего отогревать человеческим теплом. Надо попробовать.
Я стояла, как громом пораженная: я боялась даже лишний раз пройти мимо него, так как не знала последствий соприкосновения с человеком, носящим в себе тайные и явные грехи множества людей, да и Клевенс сказала, что он неприкасаемый. А тут девчонка боялась не того, что беда от него исходит, а того, что беда может с ним случиться. Странно, но ничего ужасного не случилось, и минут через десять Собиратель открыл глаза и с удивлением посмотрел на прижавшуюся к нему девушку.