— А согласятся ли досточтимый царь и царица отведать пищу, приготовленную моей дочерью? — задал котвал второй вопрос.
— Мы поговорим об этом после свадьбы, — ответил царь.
— А получит ли моя дочь от вас свадебные подарки, которые полагаются невесте? — продолжал допытываться котвал.
Тут царь разгневался:
— Лучше не задавай мне таких вопросов, котвал. Я тебе уже сказал, что мы все решим, когда невеста придет во дворец.
Котвал вернулся домой и рассказал дочери про свой разговор с царем.
Дочь надела свои лучшие наряды, поклонилась в ноги отцу и матери и сказала:
— Я готова идти во дворец. Только сначала, отец, спроси у царя, разрешат ли мне взять тело царевича, если он умрет в первую же ночь после свадьбы.
Котвал пошел к царю и передал ему эти слова дочери.
Царь не на шутку рассердился:
— Как ты смеешь ставить мне такое условие? Что это за невеста, которая задает царю вопрос за вопросом и хочет заранее связать меня словом. Эй, стража! Схватите этого человека и заточите в тюрьму! А его дочку доставьте во дворец, и сей же час справим свадьбу!
Грозный приказ царя был тут же исполнен. Царские слуги схватили длинные бамбуковые шесты, привязали к ним паланкин и доставили невесту во дворец.
Это была не свадьба, а горе: не было ни сватов, ни гирлянд, ни поста, ни прочих обрядов; подружки не умащали тело невесты благовониями; только откуда-то издалека раздавались звуки одинокой флейты.[88] Брахманы прочитали нараспев нужные мантры, младенец заплакал, и подоспевшая царица стала его успокаивать; невеста семь раз обошла вокруг жениха,[89] взяла его на руки и пошла в брачную комнату. Как только она переступила порог, хлынул ливень, дворцовые башни обрушились и дворец загорелся. Новорожденный забился в судорогах и скончался на руках Маланчамалы.
Смерть царевича всех потрясла: царь лишился рассудка, царица упала замертво, и сотни горожан собрались у стен дворца, чтобы выразить свою скорбь.
— Она — ведьма! — кричал царь. — Хватайте ее за волосы и тащите во двор! Нужно вырвать у нее глаза и сжечь их.
Разъяренная толпа выломала двери и бросилась к Маланчамале.
— Спросите сначала моих свекра и свекровь, исполнят ли они свое обещание, — сказала девушка служанкам и нянькам.
— Какое обещание?
— Они обещали, что разрешат жениху погостить в доме моего отца. Согласны ли они сейчас на это?
— Ах, вот что! — закричал царь. — Так отправьте котвала туда, куда ушел мой сын.
И Маланчамала услышала звук топора, которым палач отсек котвалу голову.
— Ну что ж, понятно, — ответила Маланчамала. — А сдержат ли царь с царицей другие свои обещания?
— Какие обещания?
— Отведают ли они пищи, приготовленной моими руками?
— Эй, няньки, сейчас же отрубите руки дочке котвала! — закричал царь.
Няньки схватили топор и отрубили девушке кисти обеих рук,
— Понятно, — сказала Маланчамала. — А как насчет других обещаний?
— Каких обещаний?
— Пусть царь поднесет мне дары: дойную корову, пять светильников, заправленных коровьим маслом, сандаловые поленья, золотой очажок, ложку, унизанную жемчугом, золотой и серебряный кубки, подушки из пуха белой горлицы,[90] одеяла с кружевами ручной работы и серебряный карандаш, чтобы класть на веки каджал.[91] И пусть он забудет о своем сыне и невестке.
— Ах, так ей нужны подарки? — вскричал царь. — Сейчас она их получит!
И вместо коровы ей дали осла, вместо сандаловых поленьев — камни, вместо золотого очага — корзину из тростника, вместо кубков и ложки — разбитый глиняный горшок. На шею ей повесили ожерелье из скорлупы кокосовых орехов, а на спину привязали корзину с коровьим навозом. Потом ей обрили голову, одели в грязное тряпье, посадили на осла и стали возить по городу.
— Спросите моего свекра и свекровь, выполнят ли они другие свои обещания? — спрашивала Маланчамала.
— Какие обещания?
— Мой муж умер в первую ночь нашего брака, и они обещали отдать мне его тело.
— Отдать тело?! Зажигайте погребальный костер!
На речном берегу, где сжигают покойников,[92] разожгли погребальный костер. Пламя быстро охватило поленья и взметнулось к небу. Маланчамале отрубили нос и уши, выкололи глаза, вложили ей в руки мертвого царевича и бросили в огонь.
В эту самую минуту хлынул ливень и залил огонь. Духи и демоны почуяли добычу и закружились над почти совсем потухшим костром.[93] Конь Пакширадж, обезумев, сорвался с призязи и с диким ржанием примчался к костру. Царь, придворные и весь народ перепугались до смерти, бросились в город и крепко заперли за собой ворота.
А в середине тлеющего костра осталась Маланчамала с младенцем-царевичем на коленях. Спрашивает тогда Маланча:
— Мой муж умер или спит?
— Умер!
Маланча спрашивает во второй раз:
— Мой муж умер или спит?
— Умер!
Маланча задает тот же вопрос в третий раз:
— Мой муж умер или спит?
— Спит.
Маланча улыбнулась и крепко прижала к себе ребенка, а духи стали лизать ее раны.
— Маланча, это ты сидишь на костре?
— Да.
— Что ты будешь делать с таким мужем? Отдай нам мертвое тело.
— Не отдам!
Дрова на костре словно бы ожили: у поленьев выросли руки и ноги, и они пошли: топ, топ, топ!
— Маланча, это ты сидишь на костре? Смотри, сколько нас тут дожидается мертвого тела. Отдай нам его!
— Не отдам!
В дыму костра показались огромные оскаленные челюсти. Раздался громкий хохот, и страшный голос спросил:
— Маланча, ты все еще здесь?
— Да, а что?
— Отдай нам ребенка, и тогда огонь погаснет совсем.
— Не отдам!
— Не отдашь?
— Нет!
Откуда-то появилась старуха и прохрипела страшным голосом:
— Тебе все равно умирать, Маланча. Отдай ребенка мне!
С другой стороны появился старик и прошамкал:
— Тебе грозит неминуемая смерть! Отдай ребенка, и ты спасешься.
Из воды высунулись крокодилы и огромные рыбы:
— Отдай нам младенца, мы утолим им свой голод!
Роящиеся в воздухе духи разевали пасти и восклицали:
— Маланча, отдай нам эти нежные косточки. С какой радостью мы их погложем!
А Маланча сидела, крепко прижимая ребенка, и не обращала внимания на то, что творилось вокруг.
Дни шли за днями, месяцы за месяцами. На песчаном берегу реки вырос густой лес. Тогда перед Маланчамалой явились посланцы бога смерти — братья Каладута и Шаладута.
— Отдай нам мертвое тело, это приказ самого бога смерти, — потребовали они.
— Кто вы такие? — отвечала им Маланча. — Отнимите его у меня, если можете.
И Каладута с Шаладутой растаяли в лунном свете. Потом к Маланчамале подошла удивительно красивая девушка.
— Это ты, Маланча? — спросила она. — В детстве мы дружили с тобой, помнишь? Что это? Ты держишь на руках мертвое тело? Брось его, брось — оно уже начало гнить!
— Кто ты такая? Я не помню тебя, — сказала Маланчамала. — Видно, ты не знаешь, что чувствует жена к своему мужу?
— О Маланчамала! — вскричала девушка. — Так этот покойник — твой муж? Дай мне его подержать, а сама сходи на реку за водой.
— В реке нет воды. Если бы там была вода, все было бы по-другому.
— О Маланча, смотри, небо покрылось черными тучами, сейчас хлынет ливень. Пойдем, дай мне ребенка, я помогу тебе встать.
Маланча только крепче прижала мужа к своей груди и промолвила:
— О боги будьте свидетелями! Вот мой младенец-супруг у меня на руках. Если я чиста и верна ему, ты, искусительница, обратишься в пепел, лишь прикоснешься ко мне. Ага, ты боишься! Значит, ты злой дух. Убирайся отсюда! А ты, ночь, если не кончишься сию же минуту,[94] я, Маланча, с этим ребенком на руках клянусь превратить твои звезды в огни, а цветы — в звезды!
Ночь испугалась этой угрозы и отступила, из-за леса осторожно выглянула утренняя заря. И тогда все ночные видения отступили.
— Посмотри на своего малыша, — сказала Маланче подруга.
88
Мелодия, исполняемая на флейте (свирели), — обязательное условие свадебной церемонии. На свирели любил играть бог Кришна, водивший хороводы с пастушками. Этот инструмент символизирует верность и любовь супругов.
91
92
Места кремации —
93
94