— Уезжайте, пока не возвратился сын Солнца. Он говорил, что сотрет вас в порошок.
— Боже упаси нас! — сказали братья и убежали.
— Погодите, — сказала она, — поезжайте к сыну Лупы, — и жена сына Солнца указала им дорогу.
Мало ли, долго ли они ехали и прибыли к сыну Луны. Встретила их жена сына Луны и расспросила. Братья ей обо всем поведали.
— Сын Луны говорил, что сотрет вас в порошок, поезжайте лучше к сыну Звезды, куда и отправился ваш брат, — и она указала им дорогу.
Испугались они сына Луны и поехали в ту сторону, где жил сын Звезды.
Тихо ли ехали, быстро ли, но приехали на усталых быках к сыну Звезды.
— Вы откуда едете, всадники на быках? По какому важному делу выехали? — встретила их жена сына Звезды.
— Мы преспокойно сидели бы дома, да жены нас выгнали. Был у нас брат Овдилг, играющий в золе. Если мы возвратимся без него, нас не впустят в дом, нам нужно живым или мертвым найти его.
— Ой, если возвратится сын Звезды, он сотрет вас в порошок, вы не сможете устоять перед ним.
Собрались братья снова бежать.
— Подождите, — сказала им жена сына Звезды, — вот по этому пути отправился ваш брат, — и она указала им дорогу.
Испуганные братья не успели даже поблагодарить жену сына Звезды и бросились бежать.
«Пусть этот Овдилг в могиле окажется, лишь бы нам выжить», — рассуждали они.
Через некоторое время они встретили Овдилга; он ехал вместе с Харсен Нарс на четырехногом гулинге.
— Ассалам-алейкум!
— Ва алейкум-салам!
Здесь они обо всем и поговорили. Овдилг очень обрадовался встрече с братьями. Радостные, веселые, отправились они в путь в родные края. Как только стало темнеть, Овдилг быстро разбил шалаш, затем побежал в лес и принес трех оленей. После ужина Харсен Нарс и братья улеглись спать, а Овдилг не спал.
В полночь засверкала молния, загремел гром, задрожала земля. Удивленный Овдилг увидел энджала[51]. От скрипа его зубов гремел гром, от искр вспыхивала молния. Под его ногами земля превращалась в жидкую кашу.
— Кто это такие, словно мухи, оказавшиеся на моей земле?! — заревел энджал.
Удары энджала не попадали в Овдилга, а удары Овдилга приходились тому прямо в сердце. Иссякли силы энджала, и он упал. Овдилг достал из ножен шашку и сильным ударом снес ему голову. В одну сторону он бросил тело энджала, в другую — голову, а только потом лег спать. Братья все это видела, но из трусости боялись шелохнуться.
На второй день после длительного пути ночь застала их в лесу. После ужина братья легли спать, а Овдилг не спал. Как и в первый раз, ночью пришел энджал, огромнее первого. В битве Овдилг побелел и его. Потом лег спать.
И на третий день Овдилг разбил шалаш, убил оленей, приготовил ужин, а после ужина не стал спать. В эту ночь пришел такой огромный энджал, по сравнению с которым первые два казались котятами. Головой энджал разгонял тучи, от удара его ног земля качалась. Овдилг первым начал битву. От пота, лившегося с них, появлялись лужи. Четырехногий гулинг бросился на помощь хозяину, они вдвоем свалили на землю энджала, и Овдилг шашкой снес ему голову.
Испуганные братья Овдилга подумали: «Овдилг превзошел нас во всем. Убьем его. Но голыми руками нам его не одолеть, оружием не победить».
И решили они, когда он заснет глубоким сном, положить на его ноги острием вниз шашку.
Положила они шашку, отошли немного в сторону и крикнули:
— Энджалы идут, энджалы идут!
— Где энджалы? — спросонья вскочил Овдилг и лишился обеих ног.
Братья оставили его истекающим кровью. Рядом с ним, плача, сидела Харсен Нарс, Братья забрали с собой гулинга и довольные отправились домой.
Некоторое время Овдилг был в бреду. Он не умер, но и не мог двигаться. И стали они с Харсен Нарс жить в шалаше.
Однажды к их шалашу подошел слепец. Он был высокого роста, ударом ноги швырял деревья в небеса, ломал их бедрами.
— Кто ты? И откуда идешь? — спросил Овдилг.
— Сначала скажите, кто вы? — ответил слепец.
Рассказал ему Овдилг о коварстве братьев.
— В таком случае мы будем жить вместе, — сказал слепец. — Из зависти, что я так силен, мои братья лишили меня глаз. И с тех пор я ищу такого же горемыку.
И стали они верными друзьями[52]. Через некоторое время к ним пришел безрукий. Когда безрукий увидел безногого и слепого, он подумал, что они достойны быть его друзьями, и подошел к ним. Он был искусным кузнецом, и братья из зависти лишили его рук.
И стал безрукий их верным другом. Сделали они себе землянку и стали в ней жить.
Овдилг садился на плечи слепца и ходил с ним на охоту. Слепец приносил лес, а Овдилг по совету безрукого мастерил различные вещи и оружие. Им удавалось на охоте убивать много зверей: В доме за всем присматривала Харсен Нарс. Однажды, когда они отправились на охоту, Харсен Нарс стала готовить друзьям пищу: под котлом у нее погас огонь, а огниво и кресало друзья забрали с собой на охоту.
«Уже темнеет, и они придут голодными, а еда не готова, какой позор падет на меня! Что делать? Как быть?» — думала она, вдруг заметила вдали дым и решила принести оттуда огонь.
Когда она пришла к дыму, то увидела ешапят. Ешап-матери не было дома, а были только ее дети.
Харсен Нарс попросила огня, и они разрешили ей взять его.
— Как я его понесу? — спросила Харсен Нарс.
Они взяли сито, насыпали золы, а сверху положили горящие угольки, затем вынули один уголек и бросили обратно в очаг[53].
При ходьбе сито в руках Харсен Нарс качалось, и из него сыпалась зола. И остался след от дома ешап до ее дома.
Харсен Нарс быстро приготовила ужин и накормила возвратившихся охотников. Утром следующего дня они вновь отправились на охоту.
Когда ешап-мать пришла домой и взглянула на очаг, она заметила, что не хватает трех угольков. Стала она бить своих детей и бранить их за то, что не уберегли огонь. Тогда они ей сказали, что один уголек они вновь бросили в очаг, а чтобы проследить, куда пошла девушка, в сито насыпали золу. Пошла ешап-мать по следу и видит, что Харсен Нарс занята домашними делами. Она крикнула девушке:
— Я съем Овдилга из-за огня, который ты принесла!
— Не убивай его, лучше съешь меня, ведь огонь унесла я, — сказала Харсен Нарс.
— Войти в окно и взять твою душу или войти в дверь и выпить твоей крови? — спросила ешап-мать.
— Войди в дверь и выпей моей крови, — ответила Харсен Нарс.
Вошла ешап-мать в дверь и выпила ее крови. Когда Овдилг и его друзья возвратились с охоты, они увидели, что Харсен Нарс очень бледна и ее клонит ко сну.
— Что с тобой, что случилось? — спросил Овдилг.
— Ничего, бывает такое иногда, — ответила Харсен Нарс, желая скрыть происшедшее.
Оставив дома безглазого, Овдилг отправился на охоту с безруким. Через некоторое время вновь пришла ешап и промолвила:
— Войти в окно и взять у тебя душу или войти в дверь и выпить твоей крови?
— Войди в дверь я выпей моей крови, — ответила Харсен Нарс.
Ешап вошла и стала пить кровь. Слепец шарил руками по комнате, но поймать ее не мог, а та выскочила в окно. Когда друзья возвратились, слепец сказал безрукому:
— Я не вижу и ничего не мог поделать, попробуй ты. Надо убить ешап.
Они не сказали Овдилгу о том, что случилось, боялись, что ешап убьет Харсен Нарс.
Безрукий спрятался в комнате. Через некоторое время пришла ешап, приговаривая:
— Войти в окно и взять у тебя душу или войти в дверь и выпить твоей крови?
Когда ешап стала пить кровь Харсен Нарс, безрукий бросился на ешап, но не мог ее поймать и только бил ногами и кусал зубами.
Вечером, сидя на плечах слепого, Овдилг возвратился домой. Бросив во дворе убитых оленей, они зашли в дом и увидели бледную, как полотно, Харсен Нарс и плачущего безрукого. Узнав правду, Овдилг со злости лег спать, не поужинав, но не долго держал обиду. Утром он сказал:
52
Обычай молочного родства, побратимства, куначества и дружба на клятве (вступающие в дружбу выпивают из одного стакана молоко, в которое брошена золотая монета, или просто дают клятву на хлебе, что отныне будут «дув биа доттагIий», т. е. «друзья по клятве») широко распространены на Кавказе. Эти обычаи проникли и в фольклор.
53
«Бросили уголек обратно в очаг», чтобы огонь в очаге не погас — примета, связанная с культом огня. Этот культ был широко распространен среди горцев Кавказа. Самым страшным проклятием считалось: «Да погаснет огонь в очаге твоего отца!». Хранительницей очага являлась обычно женщина, и в определенные дни (в среду) огонь никому не давали. Если кто-нибудь просил горящий уголек, то давали несколько, а один из них бросали обратно в очаг (символический акт возвращения огни).