Лицо одной женщины показалось Пунгареху знакомым, и он наклонился над ней. Женщина зашевелилась во сне и забормотала:
Как только приходит вечер,
Возвращается мой возлюбленный,
Тот, кого я любила давным давно.
Он уплыл от меня
В далекую Гаваики,
Но я слышу его голос
Оттуда, издалека.
Мой возлюбленный далеко,
За высокими горами, за бурными морями,
А голос его летит ко мне
По долинам.
Когда настало утро и беспокойные пальцы солнца забарабанили в дверь и окна, спавшие проснулись и увидели двух незнакомцев, которые лежали рядом с потухшим костром.
Две женщины подошли к ним. Одна сказала другой:
— Это наши прежние мужья, они не умерли, как мы с тобой думали. Они вернулись к нам такими же молодыми и сильными, какими уплыли много-много лет назад.
Старые женщины стояли, стиснув руки, и слезы текли по их сморщенным лицам и падали на угли потухшего костра.
Пеха и демоны
Пеха пробирался сквозь кусты и внимательно оглядывал каждое высокое дерево. Он искал тотару, красное дерево со стволом потолще, чтобы сделать лодку. На небольшой тенистой лужайке Пеха увидел то, что ему нужно. Вокруг теснились более высокие деревья, но для его топора все-таки оставалось достаточно места. Пеха сел на валявшееся бревно и придирчиво оглядел дерево, которое выбрал. Мысленно он уже видел будущую лодку с резным узором из тонких изогнутых линий и завитков. Внезапно его лицо омрачилось. Он вспомнил о своем враге Парукау из па на берегу реки. Парукау знал много заклинаний, с таким человеком не стоило враждовать. Правда, он не принадлежал к знатному роду, как Пеха. Пеха слышал, как Парукау хвастался перед своими соплеменниками, что его лодка будет самой лучшей на побережье, когда он доделает ее до конца.
Пеха встал и крепко сжал в руках топорище. Нефритовый топор вонзился в крепкую древесину и — застрял! Пеха застыл потрясенный. Дерево издало пронзительный крик, от которого у Пехи мороз побежал по коже. Он прислушался, но в лесу воцарилась тишина. Птицы смолкли, стих даже ветер, и листья не шевелились, словно ждали, что будет дальше. Пеха почувствовал, что замерз. И вдруг он догадался, что забрел в священную часть леса.
И тут началось! Глухой зловещий хохот прокатился по лужайке. Пеха оглянулся, его зоркие глаза обшарили кусты, но он никого не увидел. Глумливый смех раздался снова, Пеха посмотрел на дерево и в ужасе отскочил назад. Совсем близко на голой ветке он увидел круглое безволосое лицо. Оно было живое: Пеха снова услышал смех и увидел, что кожа лица наморщилась, а глаза превратились в щелки. На ветке лежала только голова — без тела, без рук, без ног.
Пеха произнес заклинание и призвал на помощь предков. Он почувствовал, что теплая кровь вновь заструилась у него по жилам, и перестал бояться головы-призрака. Но едва он прикоснулся к топору, как снова раздался оглушительный крик. На этот раз вслед за криком со всех сторон послышался зловещий смех, будто смеялась толпа людей. Разноголосый смех становился все громче, Пехе казалось, что толпа наступает на него и вот-вот раздавит. Чьи-то невидимые руки подняли с земли щепку. Она отскочила назад, а потом полетела в Пеху, как дротик. Щепка скользнула по его плечу, и вслед за ней дождем посыпались щепки и палки, а лицо по-прежнему лежало на ветке, с усмешкой глядя на Пеху, и нечеловеческий смех все так же гремел со всех сторон. Острый кусок дерева ударил Пеху по лицу, он почувствовал, как кровь побежала по щеке.
И тогда Пеха вспомнил, что он воин. Он схватил толстую палку, которая валялась около дерева, и замахал над головой. Взрыв смеха раздался у него над ухом. Пеха изо всех сил ударил тяжелой дубиной по невидимому весельчаку. Смех мгновенно оборвался, послышался стон, и Пеха почувствовал, что удар пришелся по живому телу, которого он не видел. Пеха вошел в азарт, он снова замахал дубиной и снова услышал глухие удары дерева по живому телу. Смех замер, и Пеха понял, что остался один, если не считать головы, которая покачивалась на дереве и подмигивала ему.
Пеха взял топор и пошел прочь из леса. До него опять донесся смех, но на этот раз негромкий. Голова не оставляла его. Она прыгала с дерева на дерево, забегала вперед, отставала, но не спускала с него глаз.
Пеха вздохнул с облегчением, когда деревья поредели и он вышел на открытое место. Отсюда было недалеко до его деревни, а за ней у реки стояла па, где жил Парукау. Прямо перед ним была старая заброшенная па, где уже много лет хоронили умерших.