— Ты не видел, здесь не проходила женщина? — спросил Матаора.
— Видел, — сказал тиваивака. — У нее глаза покраснели от слез.
Матаора пошел еще быстрее и вскоре выбрался из подземелья. Он ступил в новый мир. Там не было солнца и голубого неба над головой. Над этим огромным миром возвышался только каменный свод, но всюду было светло, пели птицы, трава и листья на деревьях колыхались от легкого ветерка, и где-то в отдалении вода бежала по камням. Матаора шел и шел, пока не пришел в деревню, где жил Уе-тонга, отец Нивареки.
Уе-тонга сидел на земле. Матаора остановился посмотреть, что он делает. Рядом с Уе-тонгой, вытянувшись во весь рост, лежал юноша, и Уе-тонга с помощью костяной иглы и молоточка накалывал узор на его лице и втирал краску в ранки. Матаора с удивлением увидел, что из-под острой иглы бежит кровь.
— Разве так можно делать татуировку? — закричал он. — Мы разрисовываем лицо краской, белой и синей краской, без крови!
Уе-тонга бросил на него взгляд.
— Наклони голову, — приказал он.
Матаора наклонился, и Уе-тонга быстро провел рукой по его лицу. Узора как не бывало, а за спиной у Матаоры раздался смех светловолосых женщин, похожих на тех, что разбудили его однажды утром, когда он впервые увидел Нивареку. Матаора оглянулся и поискал глазами, нет ли среди них его высокой подруги, но не нашел ни одного знакомого лица:
— Видишь, чего стоит твоя раскраска, — сказал Уе-тонга. — Ты понятия не имеешь об этом искусстве. Здесь, в Рарохенге, мы делаем рисунки, которые не стираются никогда.
Матаора вгляделся пристальнее в лицо Уе-тонги и увидел рубцы и щербины, покрытые краской, над которой был невластен бег времени. А когда он разглядел замысловатые узоры, сделанные рукой мастера, ему стало стыдно, что его лицо украшает такой простой рисунок.
— Ты стер мою татуировку, — сказал он Уе-тонге, — теперь ты должен наколоть новую.
— Хорошо, — охотно согласился Уе-тонга. — Ложись. Матаора лег на спину, Уе-тонга разрисовал углем его лицо.
Потом он наклонился и пустил в ход иглу и молоточек. Матаора вздрагивал от каждого укола. Он чуть не с корнем вырвал пучок травы, в который вцепился рукой. Молоточек постукивал, игла медленно двигалась по лицу Матаоры, и судороги боли пробегали по всему его телу. Матаори не выдержал и запел:
Младшая сестра Нивареки была недалеко. Она услышала песню и побежала к Нивареке:
— Отец делает татуировку какому-то человеку, а тот зовет тебя. Кто это может быть?
— Пойдемте посмотрим! — сказали подруги Нивареки. Женщины столпились вокруг Матаоры. Уе-тонга сердился, потому что они мешали ему.
— Что вам здесь нужно? — спросил он.
— Мы хотим пригласить чужестранца в деревню и развлечь его.
К этому времени Уе-тонга уже отложил иглу: он видел, что силы Матаоры на исходе. Коричневый мужчина медленно поднялся. Его лицо стало безобразным, оно отекло, из ранок сочилась кровь, но широкие плечи и стройное тело очень понравились женщинам. Ниварека пристально разглядывала незнакомца.
— Это Матаора, — сказала она, — это его набедренная повязка, я сама сплела ее.
Матаора сел, а Ниварека встала поодаль и спросила:
— Это ты, Матаора?
Матаора не видел Нивареки: лицо так распухло, что он не мог открыть глаз, но как только она заговорила, он узнал ее по голосу. Матаора махнул рукой, и Ниварека убедилась, что перед ней ее муж. Она подошла к нему и заплакала от радости.
Наконец татуировка была закончена, раны зажили, и Матаора объявил Нивареке:
— Пора возвращаться в мир над Рарохенгой, туда, где мы жили прежде.
Ниварека взглянула на него и сказала:
— А я думала, мы останемся здесь. Давай спросим отца. Уе-тонга ответил, не задумываясь:
— Пусть Матаора возвращается к себе. А ты, Ниварека, оставайся здесь. — Уе-тонга посмотрел в глаза зятю. — Говорят, в верхнем мире мужья иногда бьют жен.
Матаоре стало стыдно.
— Это больше не повторится, — сказал он. — Теперь я всегда буду таким же добрым, как те, кто живет в Рарохенге.
Уе-тонга улыбнулся:
— Если твои слова идут от сердца, сын мой, иди и уводи с собой Нивареку. В верхнем мире царит тьма, а наша Рарохенга полна света. Возьми у нас частичку света, пусть она осветит твой темный мир.
— Посмотри на мое лицо, — сказал Матаора. — На нем татуировка нижнего мира. Она не сотрется никогда. И никогда не угаснет мое желание мирно жить по законам любви.