На этом вострове ходють они и просють: „Маменька, бласлави нас“. — „Бох вас блаславляе, сынки“. Вот потом оны стали работать. Состроили себе дом. Живуть в этом доме. Ездили корабли на пристани и вудивлялись, што такой дом стал здесь. Приезжают в эту царство рассказывають государю: „На таком-то острове выстроен дом и такой либопытный. И стоить на этом вострови дуб, и на этом дубу три въюноша. Вверьх идуть — песни поють, вниз идуть — сказки говорять“.
Государь антерес поимел доехать до такого острова. Он поехал на этот остров. Приезжая на этот востров, видя на этом дубу — да! вверьх идуть въюноши — песни поють, вниз идуть — сказки говорять. Потом взоходи он — увидала царевна, што приехал государь, заходя в эту комлату — сидить царевна. Потом он и смотря на яну. „Откуда вы такие?“ Царевна и говорить: „Я не ’нна, у меня, говорить, есть три въюноша. Вот в меня въюноши: по локоть руки в золоте, по колено ноги в серебре, во лбу месяч, в завойке звезды“. — „Позвать их в комлату“, государь потребовал. Позвала в комлату, приказала шапки сдеть. Оны шапоцки сдели, засияла комлата. Вот государь тут вузнал. Взял потходя к ей. Ону поцаловал в вуста и потом и сказал: „Не вы ль моя будушшая жана?“. Она объясняя яму: „Совершенно я ваша жана. Што вы поверили каким-то подложным письма́м. Вот это твои сыновья“. Тода вон государь возрадовалси, взял свою жану, повез в своё царству.
№ 19. НЕВЕРНАЯ ЖЕНА
Ну, вот в онном месте жил купец богатый. И он сильно свою хозяйку жалел, мудрей как сам себя, и она ево жалела очень хорошо. Когда, бывало, приде лавки поверилше, она его, бывало, всегда перенимае и за шею захватывае. Во время сделался в городе мятеж. Потребовали с заграницы полк солдат на смирению этово мятежа. И остановился в этово купца полковник, и в тот момент этот полковник захороводил евонную хозяйку.
И сделалось в городе смирно. Потом этот полковник стал умолять, что поедем со мной за границу, эту самую хозяйку. „А как же я, говорит, могу въехать?“ — „Налей самовар, как приде твой муж, ты сиди за столом припечальси“. Налила самовар, сидит за столом припечалилши. Муж приходя: „Что, говорит, супруга, тебе стало“. — „Муж мой дорогой, бросим все, уедем за границу, мне уж надоело тут жить“. — „Дорогая моя, в нас какое тут име́ньё и сколько зданий! Как мы бросим?“ — „Так мы, говорит, что которое продадим, которое в аренду сдадим“.
В тот момент евонная хозяйка умерла. Не дает хоронить эту хозяйку и все лежит на груди на еённой и плаче. Поли́ца в ево отняла и похоронили эту хозяйку. Потом он нанял копчов, землю копать с своего здания, чтобы с своего здания выкопать на еёную могилу по подземелью ход. Ну, вот и он стал ходить все на е́йную грудь ложился и все плакал. Несколько время он так все ходил плакать туда. В прекрасную времю открылось све́тло там. Хто-то голос дал: „Васильев, говорит, неужели вы жалеете настолько свою хозяйку?“ — „Весьма, говорит, жалею“. — „Так что, говорит, хочете чтоб она во живности была? Вот табе, говорит, три листика бумажки. Вот онну бумажку положь на ло́б, другую на грудь, третью на но́ги. Она буде жива“. Он так и сделал.
Положил на ло́б и на грудь, и на но́ги. Встае хозяйка и говорить: „Ах, милый мой Васильев! Как я уснула!“ Прознал этот полковник, что она жива. Приезжае сюда. Собрались оны ехать за границу. Имение которое продали, которое в аренду сдали. Поехали оны, вышли, пошли в проход. Не доходя изморья: „Милый мой муж, я свои часы золотые забыла“. Ну, вот он и говорит: „У нас денег хвате, мы и там купим. Что табе?“ — „Никак я не могу без своих часов. Вернись, дорогой мой, возьми захвати мои часы“. Он вернулся за этым часам. Приносе эты часы — оны уже уехалши.
И вон тут сзади за им. Приехал туда за границу. Потом ево там не признають. Што ему делать? Взял он добровольцем записался в солдаты. Подружился с трем солдатикам. Он этих солдатиков и вуспитывал и напиткам поил. Ну, и потом в прекрасную времё пошли в гостиницу с своим друзьям. И евоная хозяйка стала этому полковнику говорить, што вот я шла панелюй. Говорили, что в нас за границей смирно. На то мест меня солдатик переня́л и растрепал и золотые часы в мя отобрал. В тот момент она подкупила солдатика. Взял этот солдатик эты часы запустил ейному мужу. Скричал полковник: „Как это быть так?“. Послал двух деньшшиков в эту гостиницу — обыскать солдатиков, которые там гуляють.
Деньшшики стали обыскивать, нашли у онно́во солдатика, у еёнова мужа, вытаскивают из-за шлагу эты золотые часы. Вядуть яво к этому полковнику. Этот полковник: „Взять этово солдатика расстрелить! На день табе слобода!“ — этому солдатику. Этот солдатик взял своих дружей, солдатиков. Поил что только им душа жалала. „Братцы, как меня расстреляють, вот вам три листика; как можно, вы постарайтесь меня с могилы выкопайте и положите на лоб и на грудь, и на но́ги эты листики. Взяли ево, расстрелили и похоронили. К могилы приставили стражу. Эты солдатики и думають: „Жалко нам свово товаришша, как буде?“. Один обдумал. Вот так сделаем: „Што бытто мы пьяные. Возьмем чэтверть водки и пойдем клу этой стражи, будем валяться, как бытто пьяные“. Так оны и сделали. Идуть, валяются перемазалши, вблись стражи повалились, и бочонок покатилси. Эта стража схватила этот бочонок, а яны бытто што как вуснули. Потом эта стража и давай это выпивать. Оны в тот момент напи́лись и спать полягли. Оны вскочили, эты солдатики, немедленно эту могилу разрыли. Потом ему взяли положили на лоб листик и на грудь, и на но́ги. Он вустал. „Это, товаришши, благодарю, што вспомнили мою просьбу“. Повел этых солдатиков в гостиную. Угостил этых солдатиков.