В одном неизвестном городе жил богач, занимаясь торговлей — крупной, огромной торговлей. У него был единственный сын, которому было не более восемнадцати лет, и по доверию отца он занимался в столичных городах также торговлей. Учитывая[15] доверенных и прикащиков в свое́м [не „ё“] хозяйстве. Ну, как он был холост, отцу и матери было прискорбно, что он холост, так как они были преклонных лет жизни. Уговаривая его и склоняя его всеми, как это сказать, чувствами к супружеству. Ну, он им отвечал, что я не могу жениться до тех пор, пока не найду себе верную жену. Сколько они ему не предлагали, каких именитых, знатных, но он испытывал иху верность в любве́ и не находил в них ни в одной.
Итак, находяся он в столичных городах, поимел себе товарищей, равных как и самому себя. И вот, в одно прекрасное время, они разговорились, почему он не женится. Те были все женатые, а он холост. Он им ответил, что я потому не могу жить женатым, что я не нахожу в женском пока поле верности к супружеству. Ну, оне даже над ним сделали насмешку.
И вот, в одно прекрасное время, он задумал навестить своих родителей на короткое время. По прибытии домой стал он заниматься прогулкими, выезжал на рысаках и виноходах. В одно прекрасное время, проезжая своим бедным городом, на краю города в полуразваленной избе, или хате, прямо сказать, в окне показалась ему красивая женская фигура. И в воспламенение молодой крови зашла ему мысль взглянуть ее. Заезжая к ней, к этой бедной избе или хате, входя в нее, не нашел он этое лицо, а лет восьмидесяти старуха лежит на печи одна. Он ее спросил: „А где же тут была молодая девица и кто она такая?“ Она ему с печи отвечает: „Фадеевич, ведь это внучка моя!“ Он ее просит, чтобы она взошла. И вот она просьбу ублаготворяет. Внучку эту в хату вкликает. И когда она взошла, как раз, как огнем, кровь его зажгла. И он стал просить ее бабушку, чтобы поговорить с ней наедине. И она позволение им дала.
И вот когда оне вышли в отдельное помещение, и он начал ее склонять к супружеству, давая ей драгоценные подарки и уверяя, что она будет его женой. Ну, она этого не отрицала и всему верила и обожала [т. е. это ей нравилось, было приятно]. И когда был у них конец [т. е. когда они взаимно согласились на супружество], то он потребовал с нее непомерное условие. Прежде браку использовать ее. Ну, она отреклась и от подарок [подарков] и от всего — на то не соглашалась. Говорила, что лучше я с бабушкой буду кусками питаться, т. е. сбирать, по-нашему, но на то не соглашусь.
Когда уж он увидал в ней верность и неизменчивость, то он решил прислать к ней свата, как отца и мать. По приезду домой, тотчас же объявил отцу и матери, что нашел себе невесту. Невеста была оказанная — бедная девица, которая собирает завсегда в городе милосты́ню. Отец и мать долго не соглашались. Не то, что от красоты девицы или от нищеты, а от конфузу, что она была бедна и нища. Ну, купеческий сын женится на такой девице — это ведь прискорбно! Ну, волю сына своего оне все-таки решили исполнить и отправились сватать. Ну, какое было сватанье! Тут, конечно, только было снарядить и приготовить все необходимо для свадьбы. Когда все было припасено, сделана была и свадьба.
По окончании свадьбы, проводя с молодою женою недолгое время, он ей объявил, что ему нужно ехать в те места, где у него находились доверенные и приказчики, так что как бы не нашлось там чего зряшнего. И обещал ей дать известие в коротком времени и взять ее туды. А в вознаграждение бабушки — ей построил новый дом и дал все необходимое для жизни. Попростившись с матерью и отцом и с нареченной своей женой, т. е. с новобрачной, я бай с нареченной, и отправился.
По приезде на свое место увидал своих товарищей, собрал им пир и объявил, что он женат, и объявил, что он нашел себе верную жену. И вот во время этого пира у них завязался с одним товарищем спор. Товарищ говорит, что нет на свете ни одной женщины верных [так!] и при всей публике ји́хой он уверял, что я использоваю в измене любве́ его жене́ и привезу ему ясные доказательства. И сделали залог на все свое богатство: если он привезет, то лишается этот всего своего богатства, а если нет, то лишается и он также. Закрепили это условие всеми государственными, какие в то время были, делами [т. е. письменными актами]: как у нотариуста и так и всякими судебными. И дали сроку год и шесть месяцев той и другой стороне.
И вот когда он, мнимый этот товарищ, стал отправляться в јих город, нагрузил состав товару, разных товаров. И приезжая в их город, начал искать какой-нибудь порожний магазин и квартеру для себя. Ну, как он знал, что у его отца есть мага́зина и можно поместить квартеру, то первым долгом он пришел к ним и объявил себя иностранным торговцем и просил сдать им помещение под товар и под квартеру. Отец, не подозревая его лукавства, был доволен этим и дал ему помещение под товар и под квартеру. Когда он взошел в квартеру, то стал предлагать, чтобы была какая-нибудь слуга — подать пищу и чай, там завтрак, как это водится. Но взглянув в душу его снохе, т. е. товарищу его жене, он начал просить, чтобы она ему подавала. И обещал какую бы то цену не попросили, он был согласен дать. Ну, отец не решился на то. Отговаривая тем, что за не́й [у нее] есть прислуги, а не только что она кому-нибудь служила. Ну, она, услыхав этот разговор, сказала: „Папаша, неужели, говорит, нам мешают те деньги, которые он жаловает нам? Служанки приготовят, а я только ему подам“. Отец на все и на это согласился.