Она зашла в лесок и увидела избенку. Постукала в окошко, и вышла старая старушка и отперла. Потом она ее спрятала в сундук,[39] и той же минутой подъехали разбойники и торкаются к старой старушке. Она говорит: „Чего вам, дорогие, делать у меня: я богу молюсь, у меня в избе нет никого“. Потом они и говорят: „Не видала ли, бабушка, кто не проезжал ли, не пробегал ли мимо вас?“ Она отвечает: „Нет, дорогие, никово не видала“. И оне поехали дальше. Она девчонку вынула из сундука и говорит: „Беги, говорит, девчонка, вот тут два омё́та сена стоит, спрячься в нево [т. е. в сено], а за нём [за ним] скоро приедут“. И она побежала и в это сено зарылась. Потом подъехали за этим сеном. Она вышла из сена и начала им все рассказывать: „Спрячьте меня от злых разбойников“. И мужики ее зарыли в сено на воза. Тронулись с возами мужики — и поскакали той же минутой разбойники. Говорят: „Раскладывайте сено“. — „Нет, не раскладем; сено казё́нно. Вон какой бура́н: ево разнесет. Ежели, говорит, ево будут принимать весом, ежели разнесет, нам за это нагорит“. И один разбойник подошел, ткнул в сено кинжалом и попал прямо девушке в руку. Она с кинжала кровь платочком обтерла, чтобы не заметили разбойники. Разбойники поскакали дальше. А с сеном стали подъезжать к селу. Приехали в село. Сено склали.
Девушка пошла дальше. Бежала она полем, хлебами. Ее чуть не догоняли го́нски собаки. Прибежала она в лесок и спряталась в дупё́лышко. Подъехали разбойники и говорят: „Наверно, тут она“. Потом оне стали поджигать дуплё́. А оно сырое — не горит. Один ткнул кинжалом. Говорит: „Тут нет ее! Поедемте дальше“. Она вылезла из дупля́ и побежала в другу деревню.
Прибежала в деревню к мужичку. Мужичок собирался с лубка́ми. Она попросилась у нево — он ее принял. Все она ему горе рассказала — а он ее заклал в лубки и выехал на поле. И подскакивают к нему разбойники. И говорит [так!]: „Раскладывай те лубки́“. — „Нет, говорит, раскладывать не будем: лубки́ — казённы. Вон, говорит, какой жар стоит — они могут потрескать“. И оне тут кинжалами тыкали, но в девушку не попали и поскакали дальше.
Мужичок приехал в эту деревню, где эта девушка жила. И эта девушка спрыгнула и побежала прямо в погреб. Приехали разбойники к отцу. Посажали их за стол угощаться, а тетеньку послали за пивом в погреб. Она влезла в погреб, увидала свою племянницу и напугаласи. [Девушка] рассказала все свое несчастье и велела поить их пьяняе, чтобы они уехали скорее. Пришла тетя с пивом и спрашивает: „Где у вас молодые?“ Оне отвечают, что оне едут двое позади. Напоили они их пьяных и вывели их, на коней посажали.
И разбойники поехали и сказали: „Догадались!“ Разбойники уехали — невесту из погреба привели, и она им все рассказала свое несчастье. Отец плакал, просил у ней прощения. И оне жили после этого долго. И присватался к невесте другой жених, и оне просватали, и сыграли свадьбу, и живут-поживают хорошо. Вся!
№ 56. БРАТЕЦ ИВАНУШКА И СЕСТРИЦА АЛЕНУШКА
Жил один мужик, крестьянин, и у них было двое детей. Был сынок Ва́нюшка и дочка Аленушка. У Аленушки была коровка Буренушка, а у Ванюшки был жеребенок Алешенька. И вот они пасли их и, бывало, погонят пасти их, им мать напечет блиночков мякеньких. И вот они пасли долго и жили дружно. И у них случылась беда: умерла мать. И они без матери жили долго.
И вот отец и говорит: „Надо, доченька, мне женитца. Ты, говорит, молодая, тебе делов много!“ Она ему отвечает: „Нет, тятя, не надо: злая мачеха нас будет обижать“. — „Нет, женюсь, все равно женюсь“. И женился, взял мачеху с трюми дочерьми. Она их посылала по очереди, своих детей, пасти, а Аленушку каждый день посылала с Ванюшкой. Своей дочери напечет мягкого хлеба, а Аленушке с Ванюшкой — сахаре́й [сухарей]. Аленушке дала пове́смо, а дочери одну руче́ньку в поле прясть.
И вот они пригнали в поле. И говорит неродная сестра, мачехина: „Сестричка Аленушка, давай пои́щемся“. Она говорит: „Давай“. И стали иска́ться. Стали иска́ться: Аленушка стала прибау́кывать [прибаюкивать]: „Усни, говорит, глазок, усни, другой; не слышь, ушко, не слышь, друго“. И вот она уснула. Они с братцем закусили сухарей и начали работать — прясть. Аленушка скрыча́ла на помочь: „Слетайтесь ко мне, галки-вороны, прясть“. Кто прядет, кто на про̀сни свиват, а Буренушка на рога мотат. И вон оне опряли и будют сестрицу домой. „Пойдем, говорит, сестрица, на дворе-то вечер“. Она им отвечат: „Вы опряли, а я не опряла. Меня мама будет ругать“. — „Ну, говорит, ладно, опрядем когда-нибудь, погонимте“.
39
В 1-м варианте: „Прикрыла ее одеждой, которую на смерть приготовила и стала молиться богу“.