И он бросил эту невесту и — туда, в этот шатер. Ну, этой [т. е. прежней] невесты не надо. Стали жить с Аленой. Что им надо, она выйдет на крыле́ц, свистнет по-молодецки, гаркнет по-богатырски — все им будет. Не надо и работать...
Ну, я думаю, что это все болтни́. Не может быть, чтобы это все так сбывается.
№ 64. ИВАН-ЦАРЕВИЧ И ТРИ ДЕВИЦЫ[78]
Был Иван-царевич. Пошел он за охотой. Нашел избенку. Там три девушки разгова̀ривают в этой избенке. Первая говорит: „Кабы меня Иван-царевич взял замуж, я бы весь мир одной ниточкой одела“. А другая говорит: „А меня бы взял, я одной ме́рой прокормила весь мир хлебом“. А третья: „Если бы меня, говорит, меня взял бы, я родила три брюхи по-четверо, по руках, по ногах часты звезды, а в затылке светел месяц, а на лбу красно солнышко, а на грудях царская корона“.
Вот он приходит к отцу и говорит: „Папаша, вот нашел я, говорит, избенку, и там сидят три девицы. Одна говорит ...“ и т. д. Ну, отец так сказал: „У нас чернь и так кормится и одевается. Нужно ту взять, которая ро́дит сыновей. Это будет всей черни в диво“. Ну, этую оны взяли.
Ну, к ему эта старуха-волшебница ходила все к царю в дом. Она была в повиту́хах эта волшебница. Царица эта родила и всих эдаких детей. Она [т. е. волшебница] их припрятала, а четыре кутёнка подложила. Ну, этот как пришел царевич: „Ну, что у вас тут?“ — „Э, батюшка, взял какую. Вон она тебе четырех кутёнков родила“. Ну, этот муж пошел в сенат: „Я с ней больше жить не стану“. Ну там на́болшие [„л“ твердое] в сенате сказали: „Ты, говорит, поживи, говорит, до другого брю́ха, что она ро́дит“.
Ну, она еще забеременела, еще родила, она опять, эта волшебница, в повиту́хах. Только обморо́чит — покажет ему кутят этих, да и пропадут они. Ну, и другое брю́хо — так же сделали.
Опять он в сенат. В сенате опять ему на́больший сказал: „Ну, уж, кончи. Сказала она тебе: три брюха. Подожди до третьего брю́ха“.
Ну, третье брюхо она родила — четвертого младенца спрятала под подушку, дала ему соску, припрятала, в подушку его зашила. Ну, уж и в сенате сказали: „Куда хошь, туда и день и за ее прома́н“. Ён взял ее в бочку сорокову́шку, запечатал и пустил на море. Она там подушку расши́ла, стала его соса́ми кормить. Ён рос не по днях, а по часах, и потом он уж вырос большой, стал богатырь. „Мамаша, баит, я, говорит, мамаша потянусь“. Они выплыли на остров, к берегу подплыли́. Он потянулся, дно и выпер.
Они вылезли с моря на этих дощечках на берег. И стал он тут на у́точку или чего кормиться,[79] сделали шалаш ли моря. И жили. От этого царя морем ездили по́сланники, что надо, ему то приставляли. Потом оны на этого мальчика загляделись, целы сутки на него глядели. А этот мальчик ходил ко́ло моря и лежат, — ему очень хороши показа́лись — два кре́мешки. Он взял их друг об друга чиркнул, оны явилися, двенадцать духов. „Чего угодно, наш новый хозяин?“
А уж он [т. е. царь] взял у этой волшебницы дочь, с ней живет. Как он [т. е. царевич] об эти кре́мешки чиркнул, явились двенадцать духов и спрашивают: „Чего угодно, наш новый хозяин?“ — „Вот сделаться мне голубом [голубем] и туда, к отцу, слетать“. Ну, он полетел, еще прежде по́сланников прилетел туда, влетел в канфо́рку и сел ему на плечо. Ну, его наложница говорит: „Хочу, говорит, я этого голубя зарезать да съесть“. — „Не, говорит, он какую-нибудь весть принес“. Только эдак проговорил, и по́сланники его тут явилися, всхо́дють. И он им отвеча́ет: „Почему, говорит, вы на целые сутки опоздали?“ — „Потому, говорит, видели мы такого мальчика, что целые сутки загляделись: как у него по руках и по ногах часты́ звезды, в затылке све́тел месяц, на лбу красно солнышко, на грудях царьская корона“. — „Ну, говори́т, обязательно завтра я туда поеду“.
Царю дивно стало, что хотела она родить [таких сыновей], а потом прослы́шался один мальчик. А она говорит, эта наложница: „Ну, кака́я говорит, это, диво? Вот туда, говорит, поедем, там одиннадцать таких мальчиков“ [следует их описание]. — „Ну, говорит, туда поедем“. Этот голуб вылетел опять, этые кре́мушки чиркнул. Ипя́ть [опять] явилися двенадцать духов. „Вот такие там одиннадцать мальчиков, их туда приста́вить, к его матери“. Они полетели, и всех приста́вили.