<p>
* * * * *</p>
Вренели обрела дом, а вместо одного никчемного сердца, которое она потеряла, тысячи сердец бились, верные и неизменные в любви к ней.
Король Лаурин любил ее так же, как когда-то свое потерянное дитя, а она отвечала на его ласку всей теплотой своего юного сердца; маленькие гномы исполняли каждое ее желание с такой милой готовностью, с какой некогда служили своей принцессе.
Она ухаживала за розовым садом, разбитым рядом с хрустальным дворцом короля, с такой любовью, что он снова расцвел, как в те дни, когда цветы нежно ласкали руки принцессы, и сладкий аромат, которым розы наполняли ее душу, исцелил рану преданной любви.
Она не скучала по солнечному свету в этом сказочном королевстве, потому что мягкий свет невидимых звезд освещал его днем и ночью; она не тосковала по земле, потому что жила среди вечной весны; теплые ветры целовали ее в лоб, дикие серны, робкие обитательницы горных пустынь, приходили с неизменной доверчивостью, позволяя ей гладить себя белоснежными руками.
Много раз, звездными ночами, она выходила с королем Лаурином к вершинам ледника, чтобы взглянуть на дремлющую землю. Ее взгляд, обостренный светом волшебного мира, пронизывал даль и ночную тьму; и она смотрела, даже без помощи "волшебного кольца", далеко за пределы границ, ограничивающих человеческое зрение. И то, что когда-то изгнало ее в королевство гномов, она видела всегда и везде, - печаль, несправедливость и неправду.
Она заглядывала во многие бедные хижины и сердца, исполненные печали, после чего поворачивалась к старому королю, стоявшему рядом с ней, почтительно целовала его руку и говорила, улыбаясь: "Идем, король Лаурин, вернемся в наш дом, в наше мирное королевство, где неизвестны слезы, ложь и непостоянство".
<p>
КАРЛИК ИЗ ВЕНЕЦИИ</p>
Прекрасный мягкий весенний вечер спускался на горы и пастбища Тироля. Последние лучи заходящего солнца, под звуки вечернего колокола, струились по тихой деревенской улице, переливались через ручей и проникали в открытые окна крепкого фермерского дома, стоявшего на краю маленькой долины. Дом окружал аккуратный резной балкон, оконные стекла блестели, подобно зеркалам, - все свидетельствовало о том, что его хозяин, - человек состоятельный.
За столом, в обшитой дубовыми панелями гостиной, сидел сам фермер, но, несмотря на видимое благополучие, он казался недовольным и несчастным, поскольку между бровями у него залегла глубокая морщина, а глаза потемнели. Напротив него сидела его красивая молодая жена, чьи нежные глаза с тревогой смотрели на лицо мужа. На коленях она держала свое единственное дитя, - прелестную маленькую девочку с голубыми, как лен, глазами, и золотыми волосами; девочка сложила маленькие ручки, как это делала ее мать, пока вечерний колокол продолжал призывать к молитве; но глаза ее печально смотрели то на блины, грудой лежавшие на блестящей оловянной тарелке, то на мальчика, сидевшего в дальнем конце стола, благоговейно сложив руки.
Это был Ганс, сын бедного родственника, которому богатый фермер с необычайной щедростью предоставил место в своем доме и за своим столом, взамен чего тот должен был каждый день гонять коз в горы на самые высокие пастбища, в места, недоступные другим стадам. Он только что вернулся со своими беспокойными подопечными и принес маленькой Аннели, сидевшей на коленях у матери, букет альпийских роз, потому что очень любил девочку.
Колокол перестал звонить, руки разжались, мать принялась раскладывать нежные блины. В дверь тихонько постучали, и в комнату вошел маленький человечек в темной поношенной одежде. У него была согнутая спина, - то ли от тяжести прожитых лет, то ли от котомки, висевшей на плече; волосы были серебристо-седые; но темные блестящие глаза говорили о том, что в этом немощном теле живет неистребимо стойкий дух.
- Добрый вечер, господин, - смиренно произнес маленький человечек, - позвольте мне попросить у вас немного еды, потому что я умираю с голоду, и немного отдохнуть на вашем сеновале, поскольку я смертельно устал.
- Ты и в самом деле, - сердито сказал фермер, - принимаешь мой дом за харчевню для нищих? Если так, то мне жаль, что у тебя такое плохое зрение. Поищи в другом месте, потому что здесь ты не найдешь того, что спрашиваешь!
Карлик с удивлением посмотрел на хозяина дома, который, несмотря на гостеприимство, свойственное жителям страны, мог подобным образом гнать бедняка от своих дверей, но фермер не обратил внимания ни на его удивление, ни на умоляющий взгляд жены.
- Нет, жена, - резко произнес он, - на этот раз ты своего не добьешься. Я не стану распахивать двери своего дома перед нищими. Разве я не сделал тебе уступку насчет этого парня? С тебя хватит.
Ганс густо покраснел при этом намеке на его бедность, но когда маленький человек со вздохом развернулся и покинул негостеприимный дом, сочувствие к старику взяло верх над страхом перед хозяином; он схватил тарелку с блинами, большой кусок хлеба, только что данный ему женой фермера, и выбежал из комнаты.
- Что он собирается сделать? - сердито спросил фермер.
- Он делает то, что должны были сделать мы, - ответила его жена с кротким упреком на лице. - Он делит свою трапезу с беднягой.
- Да, да, - проворчал тот. - Птицы одного полета всегда сбиваются в стаи.
Старик, тем временем, устало плелся по двору, но едва подошел к воротам, как Ганс схватил его за руку.
- Возьми, добрый человек, - сказал он со смешанным чувством жалости и страха. - Это мой ужин. Иди сюда, присядь у колодца и поешь.
Старик внимательно посмотрел на мальчика.
- А что останется тебе, дитя мое, если ты отдашь мне свою долю?
- Ах, это не имеет значения, - равнодушно ответил Ганс, подводя карлика к каменной стене, окружавшей колодец. - Я не очень-то и голоден, а добрая жена фермера даст мне еще, если я ее попрошу.
Старик сел и начал есть, а Ганс с удовольствием наблюдал за ним. Вскоре тарелка опустела, и карлик с благодарностью поднялся, собираясь отправиться дальше и попытаться найти ночлег под более приветливым кровом.