— Отправляйтесь и разыщите хозяина этого коня.
А про себя подумала: «Когда он придет, я померюсь с ним силами».
Всадники отправились на поиски, ехали, ехали и видят: идет, гора, а за ней другая — это Рустам, а сбруя конская на спине у него на гору похожа. Кажется, что до него совсем близко, — а на самом деле он еще далеко.
Приветствовали его всадники, услышали ответ и говорят:
— О витязь! Что, конь уже тебя нести не может, что ты взвалил на себя конскую сбрую? Дай-ка ее нам, мы ее понесем, ведь твой конь — у нас в городе.
Сбрую Рахша навьючили на нескольких лошадей, на несколько лошадей хватило груза. Двинулись они в путь, шли, шли, вошли в город. А там — вах, вах! — все удивляются Рустаму.
Хотели Рустама отвести во дворец, напоить, накормить, а он говорит:
— Пока не увижу Рахша, есть и пить не буду, ни хлеба, ни чаю в рот не возьму.
Повели его тогда на конюшню и показали ему, где Рахш стоит. Рустам подошел к Рахшу, схватил его за челку и дал ему хорошую затрещину. А Рахш говорит ему в ответ:
— Ты двенадцать месяцев в году волочишься за красотками, а мне и раз в году нельзя?
Ушел оттуда Рустам, повели его в царский дворец, царь устроил пир. Пустил по кругу чашу с вином, выпили они вина, потом начали беседу о том, о сем, потом царь сказал:
— О витязь, есть у меня один богатырь. Не мог бы ты помериться с ним силою, поразмять ладони?
Рустам отвечает:
— Сейчас у меня голова болит, но утром, если кто-нибудь хочет со мной побороться, — я готов.
Настало утро, надели на царевну мужские доспехи. Побрызгали ристалище водой, музыка заиграла, то да се — и вот вышли соперники на поле брани. Но обычаю подали они друг другу руки, и Рустам сразу почувствовал, что у соперника что-то очень уж нежная рука.
Рустам сказал:
— О витязь, напряги все свои силы, покажи все, на что ты способен, и пусть в сердце у тебя не будет жалости!
Взяла царская дочь Рустама за пояс, но сколько ни силилась — не могла его сдвинуть с места ни на шаг. И тогда Рустам спросил:
— Ну что, показал ты всю свою силу?
— Да, — ответила она.
— Ну тогда держись, — говорит Рустам.
Схватил он ее одной рукой за пояс, поднял до небес и хотел шмякнуть оземь — но тут царь закричал:
— Эй, ты, негодный, осторожней, ведь это же девушка!
Поставил он ее тихо на землю, и девушка поцеловала Рустаму руку.
Руетам тотчас попросил у царя руку его дочери, и тот согласился. Семь суток били в бубны и барабаны, играли на сазах и карнаях — царь отдал свою дочь в жены Рустаму. Но Рустам никому не сказал: мол, я и есть тот самый знаменитый Рустам.
Провел он там некоторое время, а потом говорит своей жене:
— Мне пора уходить отсюда, я уйду.
Она ему отвечает:
— У меня твое дитя во чреве, что мне делать с ним, когда оно родится?
Рустам снял с руки браслет, дал его жене и говорит:
— Если родится дочь — продай браслет и деньги потрать на нее; если же родится сын — одень ему на руку и пошли его в Забулистан[44].
Потом Рустам привел своего коня, так затянул у коня подпруги, что конь издал глубокий вздох. Ногу в стремя он продел, птицею в седло взлетел, поудобнее уселся и пустился в дальний путь, о любви стихи слагая, ратный подвиг совершая… Несколько суток без передышки гнал он коня, пока не достиг Забулистана.
Ну, пусть Рустам остается себе в Забулистане, а ты послушай несколько слов о жене Рустама.
Когда исполнилось девять месяцев, девять дней, девять часов и девять минут — она родила сына, которого назвали Сухраб.
Не стану затягивать свой рассказ на месяцы и годы — вырос Сухраб, исполнилось ему шесть лет, а потом и семь. И вот однажды играл он с детьми в бабки и с такой силой бросил бабку, что разбил ногу сыну везира. Везир, как узнал об этом, начал кричать, пошел к царю и сказал:
— О царь, твой внук Сухраб разбил бабкой ногу моему сыну.
— Дети и есть дети, — говорит царь. — Они играют, что я могу поделать?
Когда Сухрабу исполнилось двенадцать-тринадцать дет, ребята стали его дразнить: мол, у тебя и отца-то нет. Сухраб пошел к матери и спросил:
— Мать, где мой отец?
Она ему сказала, показывая на своего отца:
— Вот этот человек, что ты видишь перед собою, и есть твой отец.
— Нет, — сказал Сухраб — это твой отец, это не мой отец.
Так они препирались до тех пор, пока она ему не открыла, что отец его в Забулистане.
44
В тексте — браслет, одевавшийся выше локтя. Ср. у Фирдоуси: