Через два года хижина До Лама превратилась в большой и красивый дом. В огромных плетеных корзинах, наполненных доверху, хранился отборный рис, в хлевах пережевывали жвачку буйволы, коровы и козы.
Богатство вскружило голову До Ламу, и всякое занятие, кроме созерцания собственных совершенств, он стал находить обременительным. До Лам больше не хотел обрабатывать землю, не желал он также и плести шляпы. Каждый день он брал клетку с птицами, кальян и отправлялся гулять.
Когда жена просила До Лама продать на рынке рис и купить мотыгу, серп и нитки для вышивания, он покупал себе курицу, мясо, вино и, вернувшись, устраивал пирушку и ел до тех пор, пока не заболевал живот.
Если жена звала До Лама в поле, он отвечал, что у него болят ноги, когда же она с наступлением темноты зажигала фонарик и предлагала До Ламу начать плести шляпы, он жаловался на слабость зрения и говорил, что не в состоянии разглядеть не то что бамбуковый стебель, но даже собственную руку.
Однажды жена сказала До Ламу:
— Наша жизнь еще не так обеспечена, чтобы мы могли не трудиться.
Эти слова привели До Лама в бешенство, глаза его налились кровью. Бросив пренебрежительное — «хы!» — он не удостоил жену ответом и, взяв кальян и клетку с птицами, отправился на свою обычную прогулку.
Как-то раз жена До Лама одиноко сидела и работала при свете лампы, вдруг под окном с приятным треском распустился огромный розовый цветок. Из него вылетела чудесная птица с пестрыми, радужно блестящими перьями, с золотистыми крыльями и хвостом и, заглянув в окно, запела:
Пламя лампы сверкнуло, как яркая вспышка молнии, чудесная птица влетела в окно и опустилась около прекрасной жены До Лама. Красавица села к ней на спину, и птица взмахнула золотистыми крыльями.
Шум крыльев разбудил До Лама, который давно уже спал на мягкой постели после обильного ужина. Увидав, что жена его улетает на диковинной птице, он соскочил с кровати и стремглав бросился за ними. До Лам протянул руку, чтобы схватить птицу, но в этот самый момент она стремительно вылетела в окно и исчезла, а в руке До Лама осталось только золотистое перо из хвоста птицы. Он смотрел на сверкающее перо и не знал, что делать дальше.
Впрочем, До Лам очень быстро успокоился. Теперь его никто не упрекал в безделье, и он совсем разленился. До Лам ел и пил почти целый день, а когда уже не мог больше сделать ни глотка, брал в руки клетку с утицами, кальян и отправлялся на прогулку.
Чтобы ни в чем не отказывать себе, До Лам каждый день что-то продавал на рынке. Через некоторое время продан был весь рис, потом все буйволы, коровы, свиньи и козы. Он начал продавать даже свою одежду. В конце концов у него ничего не осталось, кроме последней циновки, которую он тоже решил отнести на базар. Когда До Лам поднял циновку, он с удивлением увидел, что под нею лежат две яркие картинки. На одной были изображены До Лам и его жена во время работы на поле, склон горы покрывал золотистый рис. До Лам с женой удовлетворенно смотрели на зреющий обильный урожай. На второй картинке До Лам и его жена были изображены работающими при свете фонарика. До Лам плел, а жена его вышивала, дом был убран красивыми вещами, корзины до краев наполнены рисом, а в хлеву стояли буйволы, коровы и козы.
Перед глазами До Лама встала вся его прежняя жизнь, и сердце сжала тоска, а из глаз ручьями хлынули слезы, они капали на картинки, и картинки совсем намокли. Горестно сжав руки, он поднял к небу глаза, полные слез, и воскликнул:
— До Лам, До Лам! Ты сам виновник своего несчастья!
Оглядев свой опустевший, безрадостный дом, До Лам стиснул зубы от горя. Потом схватил кальян и, сломав его, швырнул в огонь, раскрыл дверцы клетки и, выпустив на волю сидевшего в ней соловья, тоже бросил в огонь.
На следующее утро До Лам взял мотыгу и отправился в горы. С того дня он каждое утро уходил в поле и трудился, не жалея сил, а вечером плел шляпы, сидя под старой лампой. До Лам трудился не покладая рук, днем и ночью, не зная отдыха.
Однажды попалось ему в руки золотистое перо чудесной птицы. До Лам долго смотрел на него, потом, вздохнув, медленно разжал пальцы. Легкий ветерок подхватил перо, и оно, плавно кружась, опустилось в старую каменную ступку, что стояла у окна. Взглянув на старую ступку, До Лам вспомнил чудесный цветок и прекрасную девушку в белом, и слезы хлынули у него из глаз, они падали прямо в каменную ступку, ударяясь об ее выщербленные стенки.