— Анюта, затвори окно! — кричит мама из соседней комнаты.
Васюк очень недоволен тем, что запирают окно.
— Ничего, Васюк, — говорит Анюта, — мы через стекло смотреть будем. Теперь тучки идут черные-черные… Смотри, Васюк, это впереди будто бы человеки.
— На небе человеки не всамделишные, Анюта?
— Нет, не всамделишные, только будто бы. — Их будто бы много там, Анюта?
— Много, Васюк, очень много. Каждая тучка — человек. Вон, их сколько бежит. Видишь, Васюк?
— Вижу. Очень они черные.
— Это они в саже выпачкались. Помнишь, Васюк, мы на улице таких черных видели, их много шло с завода… И это все будто бы рабочие с завода идут. У, какие страшные! Точно трубочисты.
Далеко слышны раскаты грома. Небо совсем потемнело. Васюку немного страшно, и он ближе жмется к Анюте. Трубочистов на небе уже нет. Все они слились в большую сплошную тучу и быстро-быстро убегают за крышу. В комнате сразу стало темно. За окном гудит ветер, клубится пыль и крутятся в воздухе какие-то бумажки. На улице с треском катят по мостовой дрожки извозчика, который спешит спрятаться от грозы на постоялом дворе. Грохот колес сливается с раскатами грома. Гроза приближается. Вот, блеснула молния, да так ярко, что Васюка ослепило. Одновременно с первыми каплями дождя закапали слезы из глав Васюка. Анюта тоже струсила, На рев Васюка прибежала мама и обоих детей отправила в комнату с закрытыми ставнями, где они немедленно улеглись в кровать и уткнулись лицом в подушки.
Хотя гром слышно и тут, но Васюку уже не так страшно, потому что здесь молнии не видно. Обыкновенно, на кровати он любит кувыркаться и болтать ногами, но теперь немножко устал и хочет спать. Анюта тоже дремлет.
И снится Васюку сон…
Снится ему, будто бы он не Васюк, а царь над всеми слепыми, и будто бы он летает над крышей в большом кресле. Летать очень страшно и, конечно, он непременно закричал бы маму, но боится слепого мужика с большой бородой; который быстро-быстро летает вокруг него. Вот мужик подлетел совсем близко к нему, а Васюк догадался спрятаться за печную трубу дома. Мужик пролетел мимо, а навстречу ему из-за дома выехал казак на рыженькой лошадке. Мужик грозит казаку кулаком, а казак машет на него саблей. И вот, будто бы казак наскочил на мужика и замял его лошадкой, и мужик сделался маленький-маленький, совсем сгорбился и стал похож на маленькое темное облачко. Казак уехал за крышу, а облачко стало расти, расти, сделалось большой черной тучей и все надвигается на Васюка. Тогда Васюк решил убежать в окно, где сидит Анюта, но нужно прыгнуть через улицу, а ему мешает корона на голове. Тогда Васюк не выдержал и заплакал. Плакал он тоненьким голосом, а из тучи ему кто-то громко кричал. И видит Васюк, что это не туча, а большая толпа запачканных в саже людей. Будто бы впереди идет страшный мужик с палкой, рядом с ним трубочист с метлой, а за ними рабочие с завода. И все они топают ногами по крыше и громко кричат Васюку, чтобы он снял корону. Васюк торопится снять тяжелую корону, а она приросла к голове, и от нее Васюку ужасно жарко. Тогда страшный мужик подбежал к Васюку, блеснул у него перед глазами чем-то светлым, схватил его за корону и оторвал ее вместе с головой. И хоть Васюку нисколько не было больно, но он громко заплакал во сне и закричал маму.
Когда мама прибежала, Васюк уже проснулся, но продолжал хныкать и уверять, что его хотел сесть страшный мужик, который оторвал ему голову.
Анюта его утешала:
— Ты, Васюк, не бойся; это он пошутил только.
— Нет, он оторвал, — капризничал Васюк, — совсем оторвал…
— А как же она у тебя целая?
Васюк щупает для верности головку; она на месте. Тогда Васюк успокаивается, но продолжает настаивать на своем.
Этот случай Васюк с Анютой обсуждают до самого вечера. Так как теперь Васюк уже не помнит хорошенько, точно ли мужик оторвал ему голову, то под конец они решают это дело так, что будто бы Васюк нарочно спрятал голову, а мужику досталась только корона, а ее Васюку нисколько не жалко. Да и корона-то была не всамделишная, а только во сне.
Гроза прошла, все тучи рассеялись. Окна снова открыты, и воздух в комнатах свежий и прохладный.
ДВЕ КОМНАТКИ
На шестом этаже, под самой крышей, сдавались две маленьких комнатки, каждая с особым входом. Одну снял музыкант-скрипач, другую художник-живописец.
У музыканта имущества было не очень много: скрипка со смычком и с футляром, папка с нотами, подушка и теплое пальто.