— Вот счастливая какая, смотрите, как радуется, как нам улыбается...
А тут и князь Блугмерт в карете едет. Видит: румыночка головой кивает. Вышел он из кареты, поклонился ей, подумал, что это она его приветствует. Идет князь Блугмерт во дворец, в спальню к румыночке заходит. Подошел он к кукле, обнял ее, чувствует — холодная.
— Ты, — говорит, — не заболела ли случайно? А румыночка все кивает и кивает головой.
— Может, тебе врача этого позвать? Румыночка опять головой покачала.
— А может тебе в постель лучше лечь? Румыночка и на это согласна.
Подхватил ее князь Блугмерт на руки, ко как увидел, что не человека, а куклу в руках держит, так замертво и упал...
А Ванюшка, как только пришел на свой корабль, простился с Зеленым Околышем, а в благодарность отдал ему все золото, что корабельщики наторговали.
Натянули капитаны–корабельщики паруса, подняли якоря, и прощай Румыния!
Встречали Ванюшку и его красавицу–румыночку с пушками–пальбою и с великою славою. Отец его названый и сестричка устроили по такому случаю бал–пир на весь мир. Женился Ванюшка на румыночке и стал государем. А потом и настоящих своих родителей вспомнил. Вот и стали они все вместе жить–поживать и добра наживать.
110. Как цыган Ивка разбойника Беляцкого поймал
[110]
Что делал этот Беляцкий? Разбойничал он в Смоленской губернии и такой страх навел на всю округу, что его именем даже детей пугали. Какие только истории о нем ни рассказывали, и не поймешь, чего в этих историях больше — правды или обмана! Не раз ловили Беляцкого, да только не смогли в остроге удержать. Знать, не держали его кандалы, коли трижды он из тюрьмы убегал.
Нападет разбойник на господский дом, обчистит все, но душ людских не губил. Барышню повозит с собой да и отпустит: иди, матушка, восвояси.
В Смоленском уезде напал он на имение местной помещицы Марии Петровны. Мария Петровна знала, что делать. Пошла она прямо к губернатору, на колени перед ним упала:
— Ваше превосходительство, как быть: дома жить или из дому бежать? Как быть, когда в поместье покоя нет?
Вы не подумайте, что она хотела унизиться перед губернатором, чтобы разжалобить его. Это она пристыдить его хотела. А что губернатор ей сказал? Губернатор сказал:
— Будьте спокойны, сударыня! А она ему что?
— Как хотите, ваша милость, но, если вы не защитите нас, мы знаем, где у царя ворота открываются.
Крепко рассердился губернатор. — Полиция, — говорит, — никуда не годится. Однако исправника он к себе вызвал и принялся бранить его:
— Какой же ты исправник, коль в уезде твоем грабят разбойники безо всякого препятствия? Разыскать их немедленно! А до той поры в доме своем не появляйся, не хочу я за вас, бездельников, отвечать. Что это такое? Мне, самому губернатору, приходится разбойников ловить.
Принялась полиция разбойников искать: и становые, и исправник, и из соседних уездов исправники — никого не могут найти. Словно пропал Беляцкий, и шайка его пропала. А ведь ездили по двенадцать человек разбойники.
Решили совет держать. И тут наш старик становой Лебедев встал и говорит исправнику:
— Мы хоть целый год будем искать, да ничего не сделаем. Есть у меня человек, он один нам может помочь.
— Кто этот человек? — спрашивают.
— Да цыган Ивка.
Приехал ко мне исправник по совету станового и взмолился:
— Что хочешь, то и делай, только помоги. Жизни нет никакой. С каких пор уже дома не был. Бери, что хочешь, только окажи услугу.
— Что ж, помогу я, если помещик позволит.
А дело тут вот в чем. Как–то раз приезжал Беляцкий к помещику нашему. Переоделся купцом разбойник. Привез он ему две шубы продать: одна американских медведей, а другая барашковая. Не сразу, но помещик догадался, что перед ним Беляцкий, а шубы — краденые, и потому не стал он покупать — побоялся. Уходя, разбойник сказал:
— Все у вас будет цело в имении да и соседей ваших я трогать не буду, если ваши цыгане от меня отстанут.
И тогда помещик велел, чтобы мы не трогали Беляцкого.
Поехал исправник к помещику и рассказал, что творит разбойник по губернии. Рассердился помещик:
— Уж если он так безобразничает, то пусть Ивка ловит его. Только ты, господин исправник, не обижай цыгана, а за труды заплати хорошенько. Ты учти, что в этом деле можно и головы лишиться. Видал я этого разбойника — подлец отменный: глаза, как у волка.
— Я, — пообещал исправник, — сто рублей Ивке дам.
— А я на том свидетель. Только смотрите, может быть, вы его поймать не поймаете, а раздразните только. После этого он мне жить не даст.