– Но ты сама заявила, что он – гений. А гении они не здесь, а – там! – Михей ткнул пальцем в грязный потолок. – Ему не до женщин.
– Да у него каждый месяц – новая, – не унималась Варенька. – Просто я не красивая.
– Кто тебе сказал, что ты не красивая! – ужаснулся Михей, а подоспевший вовремя Трубадур подхватил:
– Кто тебе сказал, что ты не красивая? Нет никого прекраснее на свете. Смотрелась ли ты сегодня в зеркало, любимая? Брось его! Оно бессовестно врёт, потому что не отражает и сотой доли твоей красоты. Взгляни в мои глаза. Они не обманут, – Трубадур встал на одно колено, протянул к Вареньке веревочную руку, потерял равновесие и грохнулся, распластавшись морской звездой. Варенька рассмеялась.
– Вот! Так-то лучше! – обрадовался Михей, – Эй, вы, бездельники и дармоеды! Ставьте чайник! Тащите пирожные! – взревел он голосом Карабаса Барабаса. Куклы бросились выполнять приказ. Дракон зажёг газ и поставил чайник. Рыцарь притащил коробку с пирожными, а Бедняжка Нелли с Принцессой достали гостевые чашки.
– Осторожно, девочки, не спешите! Уроните, – беспокоилась Королева Мать. Сейчас это была она. А вообще все зависело от короны и улыбки на липучках. Если есть корона на голове и улыбка прикреплена уголками вверх, то это добрая Королева Мать, а если улыбку перевернуть уголками вниз – Злая Мачеха. Так остроумно придумал Михей.
Варенька восхищенно всхлипывала, наблюдая за кукольной кутерьмой:
– И как это у тебя здорово получается!
Чай уютно устроился в чашках, пирожные разлеглись на блюде в сладком томлении, куклы расселись по углам, хлопая глазами. Говорила в основном Варенька. Михей кожей чувствовал тепло, исходящее от неё. От необычного тепла на макушке распустились одуванчик и две незабудки. Примчала изумрудно-зеленая стрекоза. Изумленно зависла над незабудками, размышляя, стоит ли садиться на странную лужайку.
Неделю назад Михей страшно возмущался, что Варенька постригла и покрасила волосы, обзывал её панкующим воробьём и жаловался: «Это надо же – почти на лысо, да еще и цвет зелёный! Думает, так он обратит на неё внимание!» Теперь кроткая коровка перебиралась с травинки на травинку, торопясь по своим важным божьим делам. Интересно, какая на ощупь трава: мягкая или колючая?
Варенька ему – о вчерашнем концерте, о драгоценном Аркадии, о том, как он каждый раз выкладывается, а у него – сердце, и врачи против…
А Михей дурел от запаха травы и уже поднял руку, чтобы подставить ладонь коровке…
– Ты меня совсем не слушаешь!
Рука застыла в воздухе, как остов севшего на мель корабля. Коровка послушно перебралась на палец.
– Нет, что ты! Я слушаю! – испугался Михей, зажав насекомое в ладони, и спрятал руку за спину.
– О чем я сейчас рассказывала?
– О новой песне, – спасла хозяина Бедняжка Нелли. – Там ещё, кажется, есть такие слова:
Грею дыханьем руки,
В чашке мешаю звуки,
Слушаю смех фарфора.
Я тебя увижу скоро,.. –
и она с блеском процитировала пару куплетов. Куклы захлопали.
– Нечестно! – возмутилась Варенька, – вечно они тебе подсказывают!
– А как же иначе! Это мои куклы. Они мне вместо детей.
Куклы ахнули. Михей смутился. Он не любил говорить красиво.
– Все равно нечестно. Они играют по твоим правилам, а, может, им хочется по своим?!
– А вот и нет! Мы сами по себе! – возразил Дракон. Куклы заверещали:
– Мы сами по себе! Мы сами по себе!
Михей вскочил с дивана и под шумок раскрыл ладонь – божья коровка исчезла.
– Да что они без меня! – рявкнул он, – Мертвые деревяшки, жалкие тряпки. Я вдохнул в них жизнь! А вот ты… – давясь невысказанным, подошел к окошку, чтобы разглядеть на стекле дождевые капли.
В темноте коридора Варенька безуспешно пыталась схватить его за руку. Словно плохой кукловод дергал не за те веревочки, и получалось мимо. Из ванной доносилось вечное, как само время «кап-кап-кап…»
– Пока.
– Пока.
– На премьеру придешь?
– Что ты!
– Ах, да, забыл, в субботу концерт. Но есть еще воскресение, правда? Я устрою премьеру для тебя одной…
Перейти через двор – недолгие проводы. Зонтик спасал одуванчик от дождя. Прощаясь у парадной, Михей закрыл глаза, да так и пошел обратно, не глядя.
«Ты чё, ослеп? Разуй глаза, умник! – Это он наткнулся на Люсьену. – Думаешь, она тебя оценит?! Нет, милый, тут тебе не светит», – дворничиха злобно сверкнула золотым зубом. Михей осторожно обошел ее. Кто знает, может, куклы правы, и Люсьена на самом деле не дворничиха, а злая волшебница?