А в это время как раз на почте один человек отправлял своей матери заказное письмо; он это услыхал и говорит:
— Да разве бывают такие ослы, лопухи, разини, тюфяки, верблюды и олухи царя небесного, чтобы послать письмо и даже адреса на нём не написать?
— Ого! — сказал почтмейстер. — Да таких писем за год, милостивый государь, набирается целая куча. Вы, сударь, не поверите, до чего люди рассеянны! Напишет письмо, сударь мой, и потом с ним бежит очертя голову на почту и забывает посмотреть, написан там адрес или нет! Ей-ей, сударь, это бывает чаще, чем вы думаете.
— Ну и ну! — удивлялся посетитель. — А что же вы с такими письмами делаете?
— Оставляем их, сударь, лежать на почте, — отвечал почтмейстер, — потому что мы не можем их, сударь, вручить.
Кольбаба между тем повертел письмо без адреса в руке и проворчал:
— Пан почтмейстер, это письмо такое тёплое, там, наверно, написано что-то очень душевное! Я думаю, надо бы всё-таки его доставить тому, кому следует.
— Раз там не написан адрес, ничего не выйдет — и баста! — отрезал пан почтмейстер.
— Так вы бы могли это письмо распечатать, — посоветовал посетитель, — и посмотреть, кто его написал.
— Так делать нельзя, сударь, — строго сказал пан почтмейстер, — потому что это, сударь, было бы нарушением почтовой тайны, которое строго карается.
И вопрос, казалось, был решён.
Но, когда посетитель ушёл, почтальон Кольбаба обратился к почтмейстеру:
— Прошу прощения, пан почтмейстер, но с этим письмом нам мог бы помочь некий пан почтовый домовой…
И тут ему пришлось всё рассказать: как однажды ночью он видел за работой почтовичков и как эти гномики умеют читать письма, не вскрывая их.
Пан почтмейстер задумался, а потом сказал:
— Чёрт возьми, а, пожалуй, это можно! Так вы попробуйте, Кольбаба. Если нам пан почтовик скажет, что в этом запечатанном письме написано, мы, может быть, узнаем, кому оно адресовано.
И в ту же ночь почтальон Кольбаба остался на почте и стал ждать.
Было около полуночи, когда он услышал топоток — топ-топ-топ, словно мышки бегали, — а потом снова увидел почтовичков, которые сортировали почту, и взвешивали посылки, и считали деньги, и отстукивали телеграммы. А когда всё у них было готово, уселись на полу и стали играть письмами в «шестьдесят шесть».
В эту минуту почтальон Кольбаба подал голос:
— Добрый вечер, господа малявки!
— А, пан Кольбаба! — отозвался самый старший почтовичок. — Садитесь-ка с нами играть в карты.
Кольбаба не заставил себя уговаривать и присел на пол.
— Хожу, — сказал первый малютка и положил свою карту на пол.
— Крою, — сказал второй.
— А я козырем! — отозвался третий.
Тут дошла очередь до пана Кольбабы, и он положил запечатанное письмо на три первые карты.
— Ваша взяла, пан Кольбаба, — сказал первый домовой. — Вы пошли самой старшей картой — червонным тузом.
— Извините, пожалуйста, — отвечал почтальон Кольбаба, — а вы уверены, что это туз?
— Ещё бы мне не знать! — сказал малютка. — Ведь это письмо написал юноша той девушке, которую он любит больше самого себя.
— А мне что-то кажется непохоже, — нарочно сказал почтальон Кольбаба.
— Напрасно сомневаетесь, — отвечал карлик. — А если не верите, так я вам сейчас это письмо прочту.
Он взял письмо, положил его себе на лоб, закрыл глаза и начал читать:
«Дарагая мая Марженка… (Тут три орфографические ошибки, — сказал почтовичок. — Надо писать: «дорогая моя».) Пешу тебе, что получил место шофёра и если хочишь можим сыграть сватьбу напеши мне если меня ещё любишь отпиши мне поскорей твой верный Франтик».
— Ну, большое вам спасибо, господин домовой, — сказал Кольбаба, — именно это мне и нужно было знать. Очень вам благодарен.
— Не за что, — ответил малютка. — Но, да будет вам известно, тут много грамматических ошибок. Да, школа Франтику впрок не пошла!
— Мне бы только узнать, какая это Марженка или что это за Франтик, — пробормотал Кольбаба.
— Ничем не могу помочь, пан Кольбаба, — сказал крошка почтовичок. — Этого там не написано.
На следующее утро почтальон Кольбаба рассказал пану почтмейстеру, что письмо написал какой-то шофёр Франтик некоей барышне Марженке и что этот пан Франтик собирается на барышне Марженке жениться.
— Ах, чтоб тебя! — закричал пан почтмейстер. — Значит, у нас застряло очень важное письмо. Надо, чтобы девушка его получила!