Через три дня пришёл к нему тот самый лохматый слуга Винцек и сказал, что есть нечего и, стало быть, пора приниматься за дело.
— Дорогой Винцек, — жалобно сказал юный Мерзавио, — нельзя ли как-нибудь обойтись без этого?
— Ишь какой! — отвечал невежливый Винцек. — Тут тебе монашек не принесёт фаршированных голубей. Не жди. Кто хочет есть, должен работать!
Взял тогда юный Мерзавио лучшие пистолеты, вскочил на коня и поехал на большую дорогу, на дорогу — как бишь её? — к Батневицам. Там он засел в засаду и стал ждать, когда поедет какой-нибудь купец, чтобы его ограбить. И действительно, через часок-другой показался на дороге суконщик, который ехал в Трутнов.
Молодой Мерзавио вышел из засады и низко поклонился. Суконщик удивился, что ему кланяется такой красивый пан, но тоже поклонился и сказал:
— Здравия желаю, ваша милость!
Мерзавио подошёл поближе и снова поклонился.
— Простите, — сказал он учтиво. — Надеюсь, я вам не помешал?
— Что вы, господь с вами! — отвечал суконщик. — А чем я вам могу служить?
— Умоляю вас, сударь, — продолжал Мерзавио, — не пугайтесь. Я — разбойник, страшный Мерзавио с Бренд.
Суконщик был тёртый калач и ни капли не испугался.
— Вот так штука! — весело сказал он. — Так, значит, мы коллеги. Я ведь тоже разбойник, кровавый Чепелка из Костельце. Разве вы меня не знаете?
— Не имел чести, — отвечал Мерзавио смущённо. — Я тут, пан коллега, впервые. Я только что унаследовал дело своего отца.
— Ага, — сказал пан Чепелка, — вы наследник старого Мёрзавио с Бренд? Так, так. Это старая знаменитая разбойничья фирма. Очень солидное предприятие, пан Мерзавио. Поздравляю вас! Но знаете что? Я ведь был большим другом вашего покойного папаши. Как-то мы с ним встретились, а он мне и говорит: «Слушай, кровавый Чепелка! Мы с тобой соседи и коллеги, так давай поделимся по-честному: большая дорога от Костельце до самого Трутнова будет твоя, и на ней будешь грабить ты один». Сказал он так, мы с ним по рукам и ударили.
— Ах, тысячу раз прошу извинить меня! — учтиво отвечал юный Мерзавио. — Я действительно не имел понятия, что здесь ваш участок. Мне искренне жаль, что я сюда вторгся.
— Ну, первый раз не считается, — говорит хитрый Чепелка. — А ещё ваш папаша сказал: «Слышь-ка, кровавый Чепелка: если только сюда я или кто-нибудь из моих людей нос сунет, ты можешь у него взять пистолеты, и шапку, и камзол, чтобы он помнил, что это твоё хозяйство». Так-то сказал ваш старый батюшка.
— В таком случае, — ответил юный Мерзавио, — я вынужден покорнейше просить вас, чтобы вы приняли эти пистолеты с насечкой, мой берет с настоящим страусовым пером и этот камзол из аглицкого бархата на память и в доказательство моего глубочайшего уважения, а также сожаления о том, что я причинил вам такую неприятность.
— Что ж, так и быть, — говорит в ответ Чепелка, — давай-ка вещички сюда. Первый раз прощается. Но больше, милый мой, чтобы я тебя тут не видел… Но, лошадки! С богом, пан Мерзавио!
— Благослови вас господь, благородный и добрый человек! — крикнул вслед ему юный Мерзавио и вернулся на Бренды не только без добычи, но и без своего собственного камзола.
Там его Винцек вдобавок здорово выругал и строго-настрого наказал, чтобы он в следующий раз без разговоров зарезал и обобрал первого, кого встретит.
И вот на другой день юный Мерзавио стал караулить со своей тоненькой шпажонкой на большой дороге возле Збечника. Через некоторое время на дороге показался огромный воз, полный всякого добра.
Юный Мерзавио вышел из засады и закричал:
— К великому моему сожалению, придётся мне, сударь, вас заколоть! Прошу вас помолиться и поживее приготовиться к смерти.
Возница упал на колени, стал молиться и думать, как бы ему выкрутиться из этой истории. Прочёл «Отче наш» раз, другой, но никакой хитрости ему в голову не приходило. Уже в десятый и двенадцатый раз прочёл, а толку никакого.
— Ну как, сударь, — закричал юный Мерзавио, напуская на себя грозный вид, — готовы вы к смерти?
— Держи карман, готов! — сказал возница, лязгая зубами. — Я ведь великий грешник — тридцать лет, как не был в церкви, сквернословил, богохульствовал, играл в кости и вообще грешил на каждом шагу. Вот если бы я мог в Полице исповедаться, то мне бы, наверно, господь грехи отпустил и не отправил бы мою душу в ад… Знаете что? Я моментально слетаю в Полице, а когда исповедаюсь — вернусь, и вы меня заколете.
— Хорошо, — согласился Мерзавио. — Я вас тогда подожду тут, возле воза.
— Угу, — сказал возница. — Только вы мне, пожалуйста, одолжите вашего конька, чтобы я поскорее обернулся.