Завернув за угол, я замедлила шаг, чтобы узнать, в какую именно комнату поселили гостя. Слуга не спешил выходить, я практически дошла до двери в мою, как из второй, считая от лестницы, комнаты послышался скрип. Слуга вышел и скрылся за углом. Только и были слышны его шаги по лестнице. Из двери во вторую комнату выглянул Санзет и осмотрелся по сторонам. Заметив меня, он снова улыбнулся и поманил пальчиком. Терпеть не могу этот его жест. Нестерпимо захотелось поджарить его молнией, но стали в декоре одежды или какого-нибудь оружия я не находила взглядом. Значит, не подействует. В результате ведьмовских экспериментов я поняла, что без дополнительных предметов колдовать можно только над чистой энергией, изменяя свойства живой или неживой материи.
- Неплохо живётся новой жизнью? -- безучастно спросила я, строго взглянув на Санзета. -- Нет настроения играть. Хорошего дня.
Сдержав ухмылку, за собой закрыла дверь, хлопнув. Лютц уже ожидала, принеся кофейных орешков и горсть вина -- прозрачная ёмкость около полулитра на две трети наполнена маленькими зеленоватыми шариками из виноградного сока. Эта женщина, впавшая в немилость Сальверам много сотен лет назад, разительно отличалась от всех, кого мне довелось встретить в этом мире. Невероятно рыжие, но тусклые и кудрявые средней длины волосы выделяли её среди всех. Впрочем, это не заставило меня причислить её к группе "живых".
Лютц -- няня Реймуна, воспитывавшая его с первых дней жизни. Миролюбивая и услужливая, она сносила все замечания и придирки леди Сальвер, с годами принимающие всё более и более агрессивные формы. Она единственная, кто до сих пор не смирился с принятием звания тормаша, и даже пыталась предотвратить назначение. Звание дают не столько за заслуги, сколько за доказательство наличия психических отклонений, как мне довелось узнать. Интересно...
- Леди Алено, -- тихо прошептала Лютц. -- Ваши десерт и вино, как просили. Что-нибудь ещё?
- Не стоит. Можешь идти.
Эта рыжая женщина вызывала много вопросов, но я ни на один не хотела отвечать самой себе. К тому же, только Лютц за много месяцев, проведённых мною в поместье, называет меня по имени. Лишь она поинтересовалась, как меня вообще зовут. Алёна Чижик. Родное имя стало казаться каким-то чужим и абсолютно далёким. Его звуки, особенно звук буквы "ч", выходили чужеродно -- сказывалось отсутствие постоянно разговорной практики. Только самообучение колдовству, базирующемся на знании русского языка, позволяло не потерять саму себя.
Лютц покинула комнату. Её излишняя забота раздражала не хуже паршивых шпионских навыков Реймуна. При ней я также не могла сделать ничего, разве только сочинять что-нибудь новенькое, выводя каллиграфическим почерком родные буквы кириллицы. На столике в керамической чаше с резным узором манила к себе не хуже наркотика горстка кофейных орешков, а рядом стояла прозрачная ёмкость с вином. Я, как последняя оборванка, схватила замороженный шарик пальцами и положила на язык. Лёд начал таять, освежая.
Листы с записями в беспорядке.
Лишь на первый взгляд, они лежали точно также, как я оставляла, но в них кое-кто основательно порылся. Терпеть ещё одну шпионку у себя под носом я не намерена! Реймун Сальвер -- кто бы сомневался. Разве он мог оставить меня без присмотра? Няня, любящая сильней кровной матери, готовая жизнь за него отдать -- сделает всё для него, что бы он не попросил. Пожалуй, я впервые рада, что языки в реальном мире и здесь разнятся. Возможно, какой-нибудь европеец смог бы найти точку соприкосновения, но не славянин. Здесь-то пишут латиницей.
Теория, эксперимент, практика.
Теория, эксперимент, практика.
Теория, эксперимент, практика.
Практика, практика, практика...
Я готова занять себя чем угодно, только бы не засыпать. Не хочу возвращаться в злой эльфийский мир к генералу-психопату Малуру. И пускай головой я понимаю, что он -- всего лишь плод моего больного воображения, но сердце отказывалось принимать правду. Я запоздало осознала, что единственный в своём роде эльфийский маг за долю секунды сжёг до пепла предателя-Легола и его уже мёртвую к тому времени подстилку. Причина только одна -- полукровка с внешностью эльфов королевства. Я, как Нимлот, тоже была признана полукровкой, но с доминантными генами эльфа империи.
Как всё сложно! Не зря мне захотелось стереть эту фэнтезийную галлюцинацию из памяти и никогда больше не думать об эльфах. Раз уж мне не подвластна там магия, то я могла хотя бы воспользоваться силой местного божества! Это шисейджи на считанные минуты завладело моим эльфийским телом, а я упустила такой завидный шанс покончить, как минимум, с Малуром. Тогда бы нашла другого забияку и с ним бесила представителей фэнтезийных рас, с ним бы уматывала от разъярённых по лесам и по болотам. Даже согласна вновь встретиться с феями! А они ведь не красавицы-милашки, а миниатюрные исчадия ада. Симпатичные -- правда, добрые и миролюбивые -- ни в жизнь.
От каждодневных колдовских экспериментов болело всё и голова в том числе. Пальцы отнимались от многочасового письма, а шишка на среднем заметно увеличилась. Больше всего внимания я стараюсь уделять психологии и физиологии. Пятьсот листов исписаны восстановленными по памяти конспектами по общей медицине, которую изучала два в течение трёх семестров на втором и третьем курсах. Про литературные опусы пришлось забыть. Нужно прийти в себя -- вспомнить всё и вернуться. Меня ждут дома. Кретина Лёшу -- тоже.
Солнце клонилось к закату.
Предчувствуя ожидающий меня разговор с Санзетом на тему прошлых подвигов, увлекаться самообучением не стала, лишь вспомнив несколько элементарных заклинаний влияния на "плоть и душу". Такое пафосное название пришлось мне по душе, хотя отражало только предмет колдовства, а не его суть. Нужно вытрясти из Санзета всё, что он знает об этом мире. Нужно найти выход отсюда, вход в истинную реальность. Нужно наконец проснуться и поднимать из грязи свою жизнь, отмывать её и полировать. Я знаю только одно, что хочу жить как все нормальные люди.