-- В реке водятся румнии, очень ядовитые рыбы с массивной челюстью, -- задумчиво произнёс Реймун после нескольких минут молчания и абсолютной тишины. -- Возможность стать сильнее не стоит жизни. Особенно, если эта возможность далеко не последняя. -- Он привстал, поднялся на ноги и подал руку мне. -- Вернёмся в поместье, покажу тебе кое-какие бумаги.
-- Насчёт престола или родственной связи? -- не спросить было бы глупостью.
-- Второе, -- незамедлительно ответил Сальвер. -- И... -- заминка, -- берегись царевны. Она тварь та ещё, причём умна не по-женски. Не стоит её недооценивать.
Это я уже и сама поняла: лицемерная крыса таит в себе множество тайн. Не удивлюсь, если, учитывая местные нравы и естественный закон, она окажется убийцей. Но это лишь домыслы.
***
Уже давно заметила, что время в эльфийском мире течёт скачкообразно. В мире Сальвера я сплю и проходит всего несколько минут, а здесь, иногда, могут пройти дни, а то и недели. И вот сейчас, снова, за спиной больше нет кладбища, а впереди не ожидает худощавый юноша-альбинос со старым фонарём в руке. Сиреневое платье чистое, свежее, другое. Белые волосы причёсаны. В вытянутых вперёд руках мирно лежит ушастый меч, но я совсем не ощущаю его веса. Сотня, две эльфов и эльфиек в цветных нарядах в ожидании замерли, следя за каждым моим движением. Всё тело онемело, не позволяя двигаться самовольно. Толпа под помостом в ужасе, но не протестует.
Что здесь происходит?!
Медленный шаг в сторону и поворот вправо с также вытянутыми вперёд руками. В нескольких метрах вперёд выращено дерево с двумя нижними толстыми ветвями, как крест, на котором распят мужчина в жёлтом балахоне. И я, не контролируя собственное тело, иду к нему, и встаю лицом на расстоянии вытянутых рук. Длинные грязные шоколадные кудри закрывают лицо, но я вижу, как мужчина, практически касаясь сухими губами ушастого меча, что-то шепчет, как молитву. Мужчина затих. Ушастый мест изящно схвачен за рукоять одной рукой, согнутой в локте, а вторая ладонь подложена под край лезвия. Взмах и резким контрастом пришло осознание. Я не монстр! Не убийца. Я -- человек!
Как бумагу, меч рассёк крест. Внутренне руки дрожали, но внешне -- нет. По лезвию текла кровь, а под ноги упала верхняя половина острого уха. Я смогла изменить траекторию меча! Судорожный выдох. Спокойно. Если бы я не смогла ничего сделать, то вместе с одним ухом полетело вниз и второе, включая верхнюю половину головы между ними. Я не убийца. Даже во сне. Как только выйду из комы -- займусь волонтёрством по выходным. Восстанавливаем психику -- она мне ещё нужна. Я хорошая, добрая и благодетельная женщина, способная жёстко убить только комара или муху. И таракана тоже. Проснусь и брошу работу в зоологическом парке и устроюсь в какую-нибудь ветеринарную клинику. Даже за почти бесплатно. И на шоссе убирать трупы животных больше не буду.
Бледные чёрные глаза мужчины с ужасом смотрели на меня из-за кудрявых лохм. Я узнаю эти глаза! Это... Малур? Великолепный и ужасный психопат-маньяк и маг главнокомандующий армией арундинской империи Малур! Он, распятый на дереве-кресте, измождённый и грязный в жёлтом балахоне... совершенно неузнаваем. Кто смог довести до такого состояния, того, кто за полчаса взял "Найшемус" в одиночку? Охвативший ужас понемногу отпускал, но подозрения, наоборот, набирали силу. Неужели это сделала я? Божество, называемое шисейджи, даровало мне свою божественную силу?
Убей его, -- требует грубый голос в голове. -- Ты ведь хотела уничтожить этот мир. Так уничтожь избранного, пока он не уничтожил тебя. Никто, кроме избранного, не сможет остановить тебя. Древние маги даровали ему всё волшебство этого мира, чтобы защитить эльфийский род. Если родственные племена вновь воссоединятся, беды не миновать. Все шисейджи потеряют власть над эльфами. Этого нельзя допустить, но именно к этому всё идёт. Убей избранного!
Раньше избранный был глупцом, -- продолжил второй голос. -- Он жаждал славы, денег, власти, но годы заточения заставили его поумнеть. Убей избранного!
Убей избранного!
Убей избранного!
Голосов оказалось намного больше, и они становились всё настойчивее с каждой секундой. Голова раскалывалась от боли, а перед глазами плыло.
-- Борись, Лоти. Не сдавайся, -- прохрипел Малур, но я услышала его. -- Ты... жизнь. Они... смерть.
Ушастый меч выпал из рук и с грохотом проломил деревянный помост. Меня сбил с ног юноша-пророк и, вырвав из провала меч, воткнул его в толстый ствол дерево, параллельно телу Малура. Мне приходилось, размазывать по лицу потоки слёз, чтобы хоть что-то рассмотреть. А юноша в бело-лиловых одеждах, перетянутых широкой тесьмой, надрывно кричал в толпу, требуя лекарей. И толпа расходилась, пропуская к помосту мужчин и женщин в бирюзовых накидках. Их лица хмурые, суровые. Движения резкие, порывистые. Юноша выхватил из рук одного из лекарей тонкий нож и коротко срезал свои белые волосы, мгновение назад достигавшие до самого пола.
Толпа возликовала.
Шисейджи взбесились.
Чёртов окуно! -- верещали голоса в голове. -- Его следовало утопить при рождении! Отрезать уши!
-- Жизнь избранному! -- воскликнула неизвестная женщина в глубине толпы.
Её протест подхватили другие, и вскоре нестройный хор эльфийских голосов нескладно скандировал: "Жизнь избранному!" Малура сняли с дерева, но его запястья и ноги у пяток пробиты гвоздями. Ноги неровные... сломаны?