— Мой муж, — начала вслед за ней четвертая, — тоже бакалейщик, и дома у нас полно всего — муки, масла, молока. Как-то муж рано вернулся домой и сказал, что ему не можется. «Свари-ка, — говорит, — мне побыстрей немного качи, поем, говорит, горячего, может, легче станет». А я подумала, лучше будет, если я наварю качи побольше — и соседок заодно угощу. Пошла, сняла крышку с колодца, высыпала туда несколько мешков муки, вылила три бурдюка молока и масла вдоволь бросила в колодец. Потом разожгла дрова и горящие кинула туда же, в колодец, чтобы качи сварилось. Покончив с этим, я забралась на кровлю и стала сзывать соседок. «Приходите, соседи, к нам на качи, я нынче в колодце наварила, чтобы всем хватило! Поскорей собирайтесь да захватите с собой плошки, миски». От моего крика муж проснулся. Я его обрадовала: «Вставай, — говорю, — качи готово, сними крышку с колодца и ешь, я прямо в нем наварила». А он взял да выставил меня из дому! Пришла я сюда, куда мне еще идти? Скажи, разве я плохо поступила?
Реза и ей ничего не ответил.
Начала свою историю пятая сестра.
— Послушай, братец, и увидишь, что я совсем не виновата. Мой муж каждый месяц давал цирюльнику деньги вперед, чтобы тот приходил к нам домой по пятницам и брил ему голову. Случилось так, что в эту пятницу мужа не оказалось дома, когда пришел цирюльник. Зачем, думаю, пропадать нашим деньгам?! Раз мужа нет, пусть побреет голову мне. Цирюльник обрил меня наголо и ушел. Вернулся домой муж. Как увидел мою бритую голову, наорал на меня и выгнал из дому. Не пойму, в чем моя вина! Я хотела деньги сберечь, а он вон как отблагодарил меня!
Настал черед рассказывать шестой сестре. Она начала так:
— У моего мужа — мануфактурная лавка. Он очень любит пить сиканджебин[29], шербет и всякие холодные напитки. Каждый день в полдень приходит домой и сразу кричит: «Дайте попить, да поживей, поторапливайтесь, в горле пересохло, жажда меня мучает». У нас в доме всегда есть и сахар, и уксус, и мед, и лимонный сок, так что можно приготовить любой шербет. Я подумала, хорошо бы наготовить шербету побольше, про запас, не придется тогда мужу долго ждать. Взяла весь лимонад, какой был в доме, мед, уксус и сахар и вылила в бассейн перед домом. Пришел муж в полдень домой и потребовал попить, — да поскорей, да поживей, — я сказала ему: «Видишь бассейн, он полон сиканджебина, иди садись подле него и пей сколько хочешь. Хорошо я придумала, правда?» А муж мой рассердился и тоже выставил из дому. Ну что плохого я сделала?
Реза промолчал, не зная, про какую еще глупость услышит он от седьмой женщины.
— Однажды ночью, — начала она, — муж сказал мне, что пригласил к нам обедать десять человек и просил сготовить на другой день хороший обед, чтобы не пришлось ему краснеть да срамиться перед гостями. «Я, — говорит, — приведу гостей в полдень». Утром он ушел, а я, как обычно, зашла к соседке поболтать. Соседка поставила передо мной миску с арбузными семечками. Уселись мы с ней, стали семечки грызть да судачить, и я совсем позабыла про гостей. Не заметила, как наступил полдень. Гляжу, мой муж заявляется домой с гостями. Я поздоровалась с ними, сказала что положено при этом и извинилась, что не успела сготовить для них обед. Потом пошла принесла им хлеба, дала каждому по куску и сказала: «Потрите хлеб о мое плечо и ешьте, будет сладко, как с вареньем». Муж мой вышел из себя, рассвирепел, хотел поколотить меня, потом взял да и выгнал. А за что, спрашивается?
От всего услышанного Реза чуть не рехнулся. Встал он, попрощался с сестрами и вернулся к себе домой, говоря себе: «Хоть моя жена и глупая, но таких глупостей она не делает. Видно, лучше уж жить мне с моей Эсмет да радоваться, что не досталась мне одна из этих дур!»
Сказка про дочь Падишаха Чина
Давным-давно был в Иране падишах. Однажды взглянул он на себя в зеркало и видит: волосы, борода и усы у него побелели, лицо покрыли морщины. Опечалился падишах, приуныл — уж очень не хотелось ему стареть!
Везир правой руки, стоявший подле падишаха, спросил его:
— Да буду я жертвой за тебя, владыка, что тебя опечалило?
— Как же мне не печалиться, — ответил падишах, — лет мне уже пять десятков, состарился я, а детей все нет и нет!
В то самое время, когда падишах беседовал со своим везиром правой руки, к ним подошел какой-то дервиш[30] и услыхал их разговор.
29
Сиканджебин — напиток, который варился из меда и виноградного уксуса средней крепости и перед употреблением разбавлялся водой. Служил также основой для приготовления ряда лекарственных микстур.
30
Дервиш — бродячий мусульманский монах, принадлежавший к одному из многочисленных дервишских орденов, которые были распространены на всей территории халифата и образовавшихся после его распада исламских государств. Дервишество представляло сложное явление, тесно связанное с мистико-аскетическим направлением в исламе — так называемым суфизмом; различные ордена имели особые формы одежды, свои уставы, ритуал и почитаемых ими святых, иногда довольно сложную иерархию. Рядовые дервиши часто промышляли нищенством, составлением чудодейственных талисманов и молитв и т. п. и пользовались репутацией «божьих людей», способных творить чудеса. Среди дервишей было, конечно, много шарлатанов, эксплуатировавших суеверие и религиозную фанатичность населения.