— Мать, что ты натворила? — закричала дочь. — Видеть тебя больше не хочу!
— О чем говорить? — ответила мать. — Отдай мне коробку с халвой, я пойду к себе.
Она взяла коробку с халвой и вернулась к себе.
Прошло два или три дня, и мать решила навестить шестую дочь, которая была за ахундом. После приветствий и расспросов ее уговорили остаться на ужин. А эта дочь лучше других знала свою мать и сказала ей:
— Матушка, ради бога, не натвори ночью чего-нибудь, а то осрамишь меня перед мужем. Муж у меня очень придирчивый и строгий. Постарайся не осрамиться.
— Успокойся, дочка, — сказала ее мать, — я лягу здесь в сторонке, ничего не стану вытворять, а утром пораньше уйду.
Зять, дочь и мать легли в одной комнате. Настала полночь. Мать хотела выйти по нужде, но дверь оказалась запертой. «Как же быть? — подумала она. — Как же быть?» Но так ничего и не придумала, ей стало невмоготу, она сняла с головы платок и наложила туда. Потом она стала ходить по комнате и искать отверстие, чтобы выбросить платок. А комната была с зеркалами, и ей показалось, что в стене есть отверстие, а это было отражение в зеркале. Она бросила свой платок прямо на зеркало, так что нечистоты разлетелись по комнате, часть их угодила на священные книги, а часть — на бороду и усы почтенного ахунда.
Ахунд вскочил и крикнул жене:
— Жена, вставай, посмотри, что это такое! Что-то льется в комнату. Ну и вонь!
Дочь встала, зажгла лампу, видит, что мать такое натворила, что и сказать нечего.
— Мать! — закричала она. — Что это за срам?
— Что мне с тобой говорить, — ответила мать. — Верни мою коробку с халвой, я ухожу.
— Подохнуть бы тебе! — закричала дочь. — Забирай свою халву и убирайся прочь! Чтобы впредь твоей ноги здесь не было!
Спустя два или три дня мать пришла в дом седьмой дочери. Приняли ее с почетом. После долгих расспросов и взаимных приветствий настала ночь, все поужинали и легли спать. Но мать не могла заснуть, встала и пошла осматривать дом. Ну и комнаты она увидела, прямо шахские палаты! Потом она пришла в хлев, а там на кольях, вбитых в стену, висели туши жирных баранов.
«Вот хорошо, — подумала она, — возьму-ка здесь курдюк, пожарю и съем». Она влезла на доску, чтобы дотянуться до туши, но доска выскользнула, и мать повисла на том крюке. Она попыталась было освободиться, но куда там! Тогда она заревела благим матом. Прибежали зять с дочерью и видят, что она натворила. Дочь стала бранить мать, а та только ответила:
— Не кричи на меня! Сначала освободи меня от вашего крюка, а потом верни мою коробку с халвой. Я уеду совсем из этого проклятого города!
Взяла она коробку с халвой, вышла из дома и покинула город. Шла она, шла — и пришла наконец к какому-то городу. Подошла к одному дому, а там суматоха какая-то.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Умерла жена уважаемого купца, — говорят ей.
Как услышала она это, стала бить себя по лицу, рыдать и причитать:
— О несчастная сестра моя! Ненаглядная сестра моя! Мне бы умереть за тебя! Уж много лет ты писала мне, чтобы я навестила тебя. Вот я пришла к твоему бездыханному телу! Так нас судьба и разлучила!
Домочадцы видят, что к дому идет какая-то женщина, рыдает и бьет себя по лицу. Они поставили носилки с покойницей, подошли к ней и стали утешать ее:
— Господь да пошлет тебе здоровье! Таков этот бренный мир.
Но она стала плакать сильнее прежнего, так что они не могли слова вставить.
А теперь послушайте о вдовце, муже покойницы. Он и жена дали друг другу клятву, что тот, кто переживет другого, будет сидеть на могиле покойного до своей кончины. И вот теперь ему предстояло сидеть на могиле жены, покуда смерть не заберет его. Для него там и постель приготовили, и отправился он на могилу.
Когда настала полночь, мать семерых дочерей оделась в белое, взяла колокольчики-бубенчики и остановилась за шатром, который муж поставил у могилы покойницы. Она начала стучать палкой по колокольчикам, и те загремели, зазвенели.
— Кто это? — закричал напуганный вдовец.
— Я Азраил[85].
— Но ведь я сдержал свое слово! — стал оправдываться вдовец.
— А разве ты не знаешь, что сестра жены заменяет жену после ее смерти?
— Ради бога, не лишай меня жизни, — взмолился тот, — завтра же исполню твой наказ.
Вдовцу и в голову не приходило, что все это натворила с ним та самая женщина, которая так плакала и убивалась.
85
Азраил — ангел смерти у мусульман, с которым связаны различные поверья; так, например, собаки завывают по утрам потому, что они видят Азраила.