Царь велел привести его и сказал ему:
— Принеси мне щегленка живым, и царевна твоя.
— Ваше Величество! Через три дня щегол будет у вас, — ответил тот.
И через три дня, он уже вернулся со щеглом.
— Вот вам щегол, Ваше Величество. Теперь царевна — моя.
Царь нахмурился. Неужели он, на самом деле, должен был отдать царевну этому неучу?
— Хочешь драгоценных камней? Хочешь золота?
Ты получишь их, — сказал наконец царь.
— Ваше Величество! Но ведь был уговор.
— Хочешь драгоценных камней? Хочешь золота? — повторял царь.
— Оставьте все у себя. — Ответил крестьянин и ушел.
Царю было это очень неприятно, и он ужасно сердился на щегла, поэтому он грозно сказал ему:
— Ну, теперь ты в моих руках, и я тебя стану пытать, пока не скажешь, где мои золотые апельсины.
И царь велел ощипать его живьем. Щегол начал жалобно пищать, когда у него стали выщипывать одно за другим его красивые перышки.
— Где положены золотые апельсины? — спрашивал его царь.
— Если вы обещаете, что перестанете выщипывать мои перья, так я скажу вам всю правду! — сказал наконец щегол.
— Хорошо, я перестану тебя пытать, — ответил ему царь.
Тогда щегол рассказал ему, что апельсины лежат в семидверном гроте. Но этот грот сторожит купец, Красная Шапочка, и, чтобы добраться туда, нужно знать волшебные слова, а их знают только двое людей на свете: купец и поймавший его крестьянин.
Царь приказал позвать крестьянина.
— Давай заключим снова договор, — сказал он. Мне хотелось бы войти в семидверный грот, а я не знаю волшебных слов. Если ты мне их откроешь, царевна будет твоею.
— Вы даете мне в этом честное слово, Ваше Величество?
— Честное слово!
— Ваше Величество, вот слова:
— Отлично, — сказал царь и пошел отыскивать грот. Он нашел его, проговорил волшебные слова, и грот открылся. Крестьянин остался ждать царя снаружи, чтобы помочь ему донести апельсины.
Когда царь вошел в грот, то был просто ослеплен грудами бриллиантов, разбросанных по всему полу. Царь, поняв, что он один и его никто не видит, наполнил ими свои карманы. Но в следующей комнате бриллианты, лежавшие на полу еще в большем количестве, были гораздо больше и лучше. Царь опростал свои карманы и наполнил их другими бриллиантами. И так далее, до последней комнаты, где в одном из уголков он заметил целую гору золотых апельсинов, украденных в его саду.
Кстати, возле апельсинов, лежал большой мешок.
Царь наполнил его ими и вышел из грота.
«Теперь, думал он, я знаю слова, и несколько раз приду сюда за своими апельсинами».
Выйдя из грота с мешком на спине, он нашел дожидавшегося его крестьянина.
— Ваше Величество! Ведь царевна теперь моя, — сказал он царю.
Царь нахмурился. Неужели придется отдать царевну этому неучу?
— Проси какой хочешь награды, и она будет дана тебе, но о царевне не смей и думать!
— Ваше Величество! А ваше слово? — сказал крестьянин.
— Слова уносит ветер.
— Когда будете во дворце, так вы в этом убедитесь.
Вернувшись во дворец, царь поставил мешок на пол и хотел его опростать. Но, вместо золотых апельсинов, из него вывалились простые полусгнившие апельсины. Он сунул руку в карманы, чтобы вынуть бриллианты, но все его бриллианты превратились в раковинки.
— А! Эту штуку сыграл со мною этот проклятый крестьянин!.. Но за это ответит мне щегол! — гневно закричал царь, и опять начал пытать бедного щегла.
— Где мои золотые апельсины? — спрашивал он, выщипывая у него перья.
— Они там, где вы их видели, но чтобы взять их, надо знать другие слова; и их знают только двое: купец Красная Шапочка, да тот крестьянин, что меня поймал.
Царь снова велел позвать крестьянина.
— Ну, сделаем новый договор: скажи мне волшебные слова, чтобы я мог взять назад свои золотые апельсины, и царевна будет твоя, — сказал он ему.
— Вы даете ваше царское слово?
— Даю!
— Ваше Величество! Вот слова:
— Отлично, — сказал царь, и снова отправился в грот.
Он ходил туда несколько раз, и возвращался с полными мешками и, наконец, принес во дворец все золотые апельсины, украденные в его саду.
Тогда к нему опять пришел крестьянин и сказал:
— Ваше Величество! Теперь царевна, конечно, моя.
— Вот царская сокровищница: возьми все, что ты хочешь, но царевны я все-таки не дам тебе, — сказал он, наконец, крестьянину.