Все эти легенды давно вошли в народное сознание. У Шаньхайгуаня, небольшого городка, где начинается Великая стена, вам покажут в море огромные камни. По преданию, именно здесь утопилась верная памяти мужа Мэн Цзян-нюй. В провинции Шэньси есть развалины храма, где сохранились статуи Мэн Цзян-нюй и ее мужа. На протяжении веков в народе отмечали седьмое число седьмой луны как день встречи Волопаса и Ткачихи. В окрестностях Шанхая народ давно уже зовет желтых бабочек Лян Шань-бо, а черных — Чжу Ин-тай. Храмы в честь этих героев можно увидеть в разных концах страны. И конечно же, эти сюжеты были излюбленными на красочных новогодних лубках.
Легенды, так же как и сказки различных жанров, являют нам своеобразие устного творчества народов Китая и вместе с тем свидетельствуют, что сказочный эпос Китая не есть явление уникальное. Напротив, представленные сказки — национальный вариант общемирового сказочного творчества, развившегося на базе весьма сходных для большинства народов первобытных представлений и верований. Едва ли случайно, что наиболее популярны во всех провинциях Китая те сюжеты, которые с детства хорошо знакомы и нашему читателю. Таковы сказки об испытаниях зятя в царстве тестя, напоминающие историю про царевну-лебедь, и многие другие.
Китайские сказки на протяжении по крайней мере полутора тысяч лет питали своими образами и сюжетами литературную новеллу. Уже в сборниках коротких рассказов о чудесах, созданных в III–VI вв., мы найдем немало сказочных мотивов. Именно там впервые встречается рассказ о чудесной жене-улитке, которая готовит бедному крестьянину вкусную еду. Сказку использовали и некоторые романисты. Так, сюжет о благодарном карпе вошел в ткань фантастического романа У Чэнъэня (XVI в.) «Путешествие на Запад». Сказки о чудесных женах в самых причудливых вариантах переработал знаменитый писатель XVII века Пу Сунлин, автор «Удивительных историй Ляо-чжая», известных у нас под названием «Лисьи чары». Письменная литература оказывала, в свою очередь, влияние и на неграмотных сказочников. Из пересказов романов они заимствовали описания героев и некоторые сравнения, под влиянием старых повестей отдельные сказки (например, «Лис-оборотень») завершаются рифмованными четверостишиями. В народе эту сказку и подобные ей повествования об оборотнях, близкие к новелле, называют «Ляо-чжай чацзы» — «Ветви Ляо-чжая», подчеркивая тем самым влияние удивительных историй Пу Сунлина. Название это встретилось собирателям, правда, только в Шаньдуне, на родине писателя. Сказки и мифы большинства других малых народов Китая лишь сейчас начинают питать их литературу письменную, только еще становящуюся на ноги и делающую первые свои шаги. Появляются многочисленные обработки фольклорных сюжетов малых народов Китая, мультфильмы и балеты на эти темы. Фольклор всех народов страны вливается в общую сокровищницу культуры Китая.
В конце 70 — начале 80-х гг. Общество изучения фольклора Китая вместе со многими другими местными учреждениями начало подготовку и издание трех библиотек-серий: серии сказок, серии песен и серии пословиц, поговорок, загадок. Каждый уезд, каждый город — большой или совсем маленький, а их бесчисленное множество, — собирает свой фольклор и издает соответствующие тома серии (таким образом издано две тысячи томов). Потом лучшие из текстов отбирают для сборников всех провинций страны, причем там представлено устное творчество всех без исключения пятидесяти пяти народов Китая, каждый из которых вносит свое, неповторимое, в кладезь общечеловеческой традиционной культуры.
Б. Рифтин
Сказки о животных
О том, как по животным счет годам вести стали
Рассказывают, будто в старину не знали, как по животным счет годам вести. Этому научил людей сам Юй-ди, Нефритовый владыка. Вот для чего он однажды и призвал в свой Небесный дворец всех зверей и птиц. В те времена кошка с мышью в большой дружбе были и жили вместе, словно сестры. Обрадовались они, что приглашение в Небесный дворец получили, и сговорились идти вместе.
Всем известно, что кошки поспать любят. Знала за собой эту слабость и наша кошка, а потому решила загодя с мышью договориться.