— А так… Видишь на том краю поля большой камень? Допашем до него и плуг сломаем.
Подошли они к большому камню. Вол как разбежится, а Ню-лан ему помогает, плуг подталкивает, потом как дернет его назад — затрещал плуг, в щепы разлетелся. Пошли они домой.
Невестка как раз пельмени стряпала. Увидела она деверя и говорит ласково:
— Садись, братец, ешь скорее, я уже хотела посылать за тобой!
А старший брат спрашивает:
— Ты что так рано воротился?
— Плуг сломался.
Ничего на это не ответил старший брат. А младший уселся и давай пельмени есть.
Пошел Ню-лан на другой день пахать. Стало время к обеду приближаться, вол и говорит ему:
— Ню-лан, в обед все люди пампушки едят.
— Не пойду я нынче домой!
— Да ты не бойся, иди.
— Как же я пойду…
— Видишь на том краю поля большой камень? Допашем до него, соху разобьем, домой пойдем.
Подошли они к большому камню. Вол разбежался, а Ню-лан ему помогает — дернул он соху назад: пэн! Затрещала соха, в щепы разлетелась. Пошли они домой.
Увидела деверя невестка и давай ругаться:
— Ах ты, безмозглый черт, опять в такую рань пришел обедать!
Спрашивает старший брат:
— Ты чего так рано воротился?
— Соха сломалась.
Ухмыльнулся старший брат и говорит:
— Вчера плуг сломал, нынче соху, видать, неохота тебе в поле работать. Завтра тебя отделю!
Тут как раз невестка пампушки принесла, на пару сваренные. Ничего не ответил Ню-лан брату, за еду принялся.
Пошел Ню-лан на третий день пахать. Стало время к обеду приближаться, вол и говорит ему:
— Ню-лан, нынче на обед пирожки, в масле жаренные. Пойдем домой.
— Не могу я! Брат вчера грозился отделить меня!
Отвечает вол:
— Не бойся, иди домой. Рано ли ты воротишься, поздно ли, — все равно делиться.
— А что я скажу, если сейчас ворочусь?
— Скажешь — ручка от сохи сломалась, а мы ее сейчас о камень разобьем.
Подошли они к большому камню, разбежался вол, а Ню-лан ему помогает, — как дернул назад: кэча! Треснула соха, отломилась от нее ручка. Стал Ню-лана вол поучать:
— Накоси травы гэрмань, прихвати охапку. Придем домой, брось ее мне, только есть ее я не стану, ты пообедай, после подойдешь ко мне и скажешь:
Когда брат выделит тебе долю, ты ничего не бери, попроси только старого вола, старую телегу да веревку с узлами.
Увидела невестка, что Ню-лан опять рано воротился, разозлилась и давай его ругать:
— Ах ты, безмозглый черт, опять в такую рань пришел! И как только ты про пирожки пронюхал?
Увидел старший брат сломанную ручку от сохи, от злости слова вымолвить не может.
А пирожки зарумянились, так и шипят в масле, пора их к столу подавать! Ничего не ответил Ню-лан брату, за еду принялся. Ходит вокруг него невестка, злится, поглядывает косо. Ню-лан наелся, вышел во двор, встал перед волом и говорит:
Услыхала это невестка да как закричит в сердцах:
— Черт безмозглый, болтать — это ты мастер, а как за дело примешься, все у тебя из рук валится.
Слез старший брат с кана, пошел людей скликать, чтоб свидетелями при разделе были.
Спрашивает невестка:
— Ты что возьмешь, братец?
— Ничего мне не надо, только старого вола, ломаную телегу да веревку с узлами.
— А рису не возьмешь?
— Не возьму.
Не стал Ню-лан дожидаться брата, крикнул волу: «Пошли!» — запряг в телегу и уехал.
Выбрались они за околицу, Ню-лан и спрашивает:
— Куда ж нам теперь путь держать?
Отвечает вол:
— Прямо на юг.
А длинная-предлинная дорога, которая была перед ними, как раз вела на юг.
Ехали они, ехали и только к вечеру до ущелья добрались. Смотрят — ручеек у самого входа, чистый, прозрачный.
Говорит вол:
— Ну не благодать ли! Захочешь пить — вода рядом. Захочешь есть — трава под ногами. Распряги-ка меня, а сам отдохни вон на том большом черном камне!
Пошел вол в ущелье, медленно идет, зеленую травку жует, похрупывает. А Ню-лан голодный на камне сидит.
Говорит Ню-лан:
— Хорошо тебе, вол, ты и наелся, ты и напился. А мне каково? Хотел я риса немного с собой захватить, да ты не велел. Что же мне теперь делать?