— Раз уж зашла речь о больших семьях, то наша заячья семья все-таки больше, и братьев у нас больше, — сказал заяц.
— Не ври. Почему же я всегда вижу только вас двоих? — ответила черепаха.
Она была, конечно, права, мы ведь говорили, что в самые давние времена во всем мире только и были что этот заяц да зайчиха.
— Все наши братья сидят дома, — закричали зайцы-врунишки, — поэтому ты и не видишь их. Не веришь? Давай посчитаем, тогда решим, у кого семья больше!
— Как будем считать? — спросила черепаха.
— Сегодня будем считать ваших детей, а завтра уж наших братьев.
— Хорошо, — согласилась старая черепаха, — только как будем считать?
— Созовите сюда всех ваших детей, пусть они выстроятся в реке от одного берега до другого парами, а мы будем скакать по ним и считать: пара, две и так далее.
— Хорошо, — сказала старая черепаха.
Позвала всех своих детей, ровненько выстроила их парами, и они, вытянув шеи, легли на воду, как поплавки. Зайцы принялись считать, прыгая с черепахи на черепаху, и кричать:
— Пара, две, три…
Так добрались они почти до самого берега. Обрадовались зайцы, запрыгали что есть мочи и закричали:
— Глупые, глупые, обманули мы вас!
Только радоваться они стали слишком рано. Сами-то на другой берег переправились, а хвосты их еще тащились сзади, не успели зайцы убрать их. Услышали черепахи, которые были ближе к берегу, что кричат зайцы, вцепились зубами в заячьи хвосты и стали допытываться, в чем они обманули их. Рванулись зайцы, убежать-то убежали, да только хвосты их остались в зубах у черепах.
С тех пор и стали у зайцев не хвосты, а обрубки. Разве не говорят и сейчас: «Заячий хвост вовек не вырастет»?
Тигр и ящер
Водил ящер дружбу с тигром. Но вот тигр захотел съесть ящера и говорит:
— Давай померимся силами, посмотрим, кто из нас сильнее и ловчее.
Понял ящер, что тигр задумал недоброе, и говорит:
— Бороться так бороться! Кто первый начнет, ты или я?
— Я начну, — ответил тигр.
— Хорошо, — согласился ящер, — жди меня внизу, у склона горы. Закрой глаза, разинь пасть, а я покачусь к тебе сверху. Попробуй меня схватить зубами.
«Так еще лучше, — подумал тигр, — меньше хлопот. Буду стоять внизу и ждать, пока он сам в рот не закатится».
Крепко-накрепко зажмурил тигр глаза, разинул во всю ширь пасть и уселся под горой.
Ящер вскарабкался на гору, подобрался в комок, быстро-быстро, колесом покатился вниз и влетел прямо тигру в пасть. Не успел тигр и челюсти сомкнуть, как ящер уже проскочил к нему внутрь.
Заметался ящер у тигра в животе, все кишки разорвал, потом вспорол тигру брюхо и вылез. Так тигр и умер, не узнав вкуса ящера.
Глаза
Жил некогда очень злой и сильный зверь. На его голове росли крепкие рога, а глаза имели одну особенность — все, что они видели, казалось им меньше, чем на самом деле. Увидит зверь собаку, а она ему не больше кошки кажется, кошка — та маленькой мышкой представляется, а взрослый мужчина — пятилетним ребенком. Целыми днями носилась эта тварь по округе и причиняла людям только горе, да еще называла себя повелителем. И был этим зверем не кто иной, как вол.
Узнал о злодействах вола один шэньсянь[4], рассердился на вола и отнял у него глаза, а взамен дал гусиные. Воловьи же глаза отдал гусю. И сделал так, что мышка стала казаться волу с кошку, кошка — с собаку, а пятилетний ребенок — взрослым мужчиной. А за все то горе, которое причинил вол людям, шэньсянь заставил его пахать землю, помогая им.
С тех пор все волу кажется большим, а сам он превратился в послушное, смирное животное, с которым и пятилетний ребенок справиться может.
А гусь? Гусь с воловьими глазами стал очень храбрым, совсем ничего не боится. Кто ни подойдет к нему, будь то человек или скотина, он вытянет шею, расправит крылья и сердито кричит «ан-ан-ан», — словно испугать хочет.
Как заяц льву отомстил
Когда-то жили по соседству заяц и лев. Хоть и были они соседями, да уж больно лев зазнавался, всегда хвалился своей силой, презирал зайца, частенько издевался над ним, а порой и пугал. Невтерпеж стало зайцу, решил он отомстить льву и вот как-то раз говорит ему:
— Вэй, вэй, почтенный братец! Видел я в одном месте зверя такого же большого, как ты. И так он мне сказал: «Есть ли кто-нибудь, кто осмелится равняться со мной? Коль есть, пусть придет помериться силами, а не осмелится прийти, тогда пусть покорится и будет прислуживать мне!» Такой хвастун, просто вытерпеть невозможно! Ни с кем не считается!